человечества. Гориллы — от спортсменов, политики — от бабуинов, а макаки — от интеллектуальной элиты.
В чем дело? Ресторан для официанта, паровоз для машиниста?
Твоя жизнь разбивается раза три в месяц, а затем моментально срастается.
Нытье и отговорки — для неудачников. У этих болванов нет времени побеждать. Свои дни они тратят на поиски причин, почему они ничего не сделали и кто им помешал.
В мире есть только одно право — право сильного. Слабых духом (их-то в первую очередь) топчут и забивают ногами — морально, а зачастую и буквально. Кроме права силы, других прав почему-то не придумали.
В том, кто жалуется, даже имея повод, изначально есть нечто жалкое.
Когда зло сражается с добром, это еще понятно. Но не это высший пилотаж. Высший пилотаж — это стравить добро с добром и, стоя в сторонке, стричь купоны.
Попасть на сторону мрака очень просто: всего один раз неосторожно оступился на склоне и… бесконечно скатываешься вниз. Хотя порой весело скатываешься, со вкусом, с этим не поспоришь…
Драконы по определению питаются хорошими воинами. От плохих у них изжога.
Занудство и ханжество — главные неприятные черты света. Или, точнее, главные искушения.
Теряешь всегда только то, что боишься потерять.
Кто его знает, думаю, вдруг его прошибет на суровую мужскую дружбу. Совместный футбол там, первая совместная сигарета. «Ты куришь, сынок? Надеюсь, с фильтром?»
На риторические вопросы отвечают только дураки.
Вы все еще, вслед за Кальдероном, убеждены, что жизнь есть сон? Неправда! Жизнь есть кошмар. Единственное утешение, что кошмар кратковременный.
У сердца отпуска нет, а раз так, то надо брать с него пример.
Надежда умирает последней. Однако в данном случае она скончалась еще до появления мальчугана на свет.
Ты что, дядя, совсем офэншуел?
Я тут прикинул и понял, что за те десять минут, что я вас ждал, ко мне в легкие попало около четырехсот миллионов микроорганизмов. На многие из них у людей нет иммунитета.