Звездное затмение

всегда развешенные для просушки —

И белыми молниями жилы озарения
давно уже проникшие в данииловы грезы
Овеивает что-то
ветром волосы нашего незнания?

Вычерпан ли камень смертью
вплоть до праха?

Море
на коленях поет пророчества
в раковину уха
предсказанная звездная геометрия
в медовых сотах
чтобы солнце стало сладким?

Циклы любви
прозрачной словно хрусталь
пределы она перерастая?

Пеплом
только перевязана боль света
на земле?

*** (Освободившись от сна великие сумерки…)

Освободившись
от сна
великие сумерки
угольных лесов
выпрямятся
сбросят
мерцающую листву
световых лет
и свою душу откроют —

Богомольцы
голые
из молний
и песнь из пламени
на коленях
тычась
рогами неистовства
снова на рифах начала
у мира свивающейся музыки
матерей — волн.

*** (Так я бежала из слова…)

Так я бежала из слова:

Кусок ночи,
разглаженный руками,
всего лишь весы,
чтобы взвешивать бегство.
Это звездное время
поникло в прах,
где следы остались.

Теперь поздно.
Легкость ушла из меня,
как и тяжесть.
Плечи уже прочь плывут
облаками,
руки мои —
без ноши.

Темнота — всегда цвет тоски по родине.

Так снова ночь
овладевает мной.