«Ничего не поделаешь! Надо что-то придумать!» — решил старик.
После обеда он велел оседлать коня, сел и поехал прямо в Бжозовую.
Приехал он уже в сумерки. В светлице за жбаном меду сидел старый Вильк, а молодой, избитый Чтаном, лежал на покрытой шкурами лавке и тоже попивал с отцом мед. Мацько вошел неожиданно в светлицу и остановился на пороге, суровый, высокий, костистый, без брони, но с большим мечом на боку. На лицо старика упал яркий отблеск пламени, и отец с сыном тотчас его признали. Они вскочили с быстротой молнии и, ринувшись к стенам, схватили первое попавшееся оружие.
Однако старик, человек бывалый и отлично знавший людей и обычай, нимало не смутился, даже до меча не дотронулся; подбоченясь, он сказал спокойным голосом, в котором звучала легкая насмешка:
— Что это? Так вот как в Бжозовой шляхта принимает гостей?
У тех и руки опустились, старик со звоном уронил на землю меч, молодой — копье, они замерли, вытянув шеи, и на враждебных, но уже пристыженных лицах их изобразилось удивление.
— Слава Иисусу Христу! — сказал Мацько с улыбкой.
— Во веки веков!
— И Георгию Победоносцу.
— Мы служим ему.
— Я как сосед приехал, с добрыми намерениями.
— Коли с добрыми намерениями, так милости просим. Гость — особа священная.
Тут старый Вильк бросился к Мацьку, за ним кинулся и молодой, оба они стали пожимать гостю руку, а затем усадили его за стол на переднее место. В один миг подбросили они дров в печку, накрыли скатертью стол, уставили его яствами, баклагами пива, жбанами меду, и стали все пировать. Молодой Вильк то и дело бросал на Мацька испытующие взгляды, видно было, что уважение к старику, как к гостю, борется в нем с ненавистью; и все же парень, хоть и ранен был, так усердно прислуживал Мацьку, что даже побледнел от усталости. Оба они с отцом просто сгорали от любопытства, так хотелось им узнать, зачем приехал Мацько; однако они ни словом не обмолвились, ожидая, что старик сам скажет им о цели своего приезда.
А Мацько, как человек, знающий обычай, все похваливал яства и пития и гостеприимных хозяев и, только наевшись до отвала, поглядел с важностью и сказал:
— Случается людям поссориться и даже подраться, но нет ничего лучше, когда у соседа с соседом лад!
— Нет ничего лучше, — с такой же важностью поддержал его старый Вильк.
— Бывает и так, — продолжал Мацько, — что надо человеку в дальний путь отправляться и жаль ему уехать, не простясь с соседом, с которым он не в ладу жил.
— Спасибо на добром слове.
— Не на одном только слове, я ведь и приехал к вам.
— От души рады вас видеть. Милости просим хоть каждый день.
— Рад бы и я принять вас в Богданце, как подобает принимать людей, которые знают, что такое рыцарская честь, да в дорогу тороплюсь.
— На войну или в святые места?
— Да уж лучше бы на войну или в святые места, а то хуже — к крестоносцам.
— К крестоносцам? — в один голос вскричали отец и сын.
— Да! — подтвердил Мацько. — А кто едет к ним, не будучи им другом, тому лучше и с богом, и с людьми примириться, чтобы не лишиться не только жизни, но и вечного спасения.
— Удивительное дело! — воскликнул старый Вильк. — Не встречал я еще человека, который не терпел бы от них обид и утеснении.
— Так и все наше королевство! — прибавил Мацько. — Ни Литва до святого крещения, ни татары не причиняли нашему королевству столько обид, сколько эти дьяволы-монахи.
— Истинная правда, но только, знаете, терпели мы, терпели, а теперь уж невмочь, пора кончать с ними, да вот так!
И старик плюнул в кулак, а сын прибавил:
— Только так.
— Так-то оно так, да вот когда? Не нашего ума это дело, королю оно виднее. Может, скоро это будет, а может, и не скоро… Один бог знает, а покуда мне надо ехать к ним.
— Не с выкупом ли за Збышка?
Когда старый Вильк упомянул имя Збышка, сын мгновенно побледнел от ненависти и лицо его приняло враждебное выражение.
Но Мацько спокойно ответил:
— Может, и с выкупом, но только не за Збышка.
Любопытство обоих хозяев Бжозовой было еще больше возбуждено.
— Это ваша воля, — не выдержал старик, — сказать или не сказать, зачем вы туда едете.
— Я скажу вам, скажу! — закивал головой Мацько. — Только сперва я про другое хочу с вами потолковать. Дело-то вот какое, уеду я и оставлю Богданец на произвол судьбы… Раньше, когда мы оба со
