— Называйте меня товарищем Инструктором, так мне привычней.
— Хорошо, — пообещал на будущее Серега.
— А проблема, собственно, в сомнении, — пояснил Инструктор. — Черный Адепт, он хотя и адепт, конечно, но прежде всего — человек.
— Неужели тот, кто пробился в разводящие, может сомневаться в силе своего воображения? — удивился я.
— Он не только может в чем-то сомневаться, но может даже и ошибаться, — сказал Инструктор. — Великий Адепт впитывает в себя в процессе своего саморазвития все, в том числе и сомнение. Разве может быть сознание, лишенное одного из свойств, полным? Теорема Геделя гласит, что любая сложная формальная, так сказать, система должна быть противоречивой, чтобы быть полной.
— И еще срабатывает, видать, универсальное положение Картезия о том, что можно сомневаться во всём, кроме своей способности сомневаться, — блеснул своей эрудицией — мол, нас тоже не на мусорке нашли — Серега.
— Но вот Будда… — хотел я было возразить обоим. Но Инструктор прервал меня резко и не без апломба:
— ЭмЧеЭс.
— Не понял, — не понял я.
— Будда — мастер частного спасения, — пояснил Инструктор. — Предложенный им путь индивидуального избавления от страданий не решает задачи спасения мира. Поэтому ставить его в пример в данном, так сказать, контексте некорректно. Вольно буддам не сомневаться, когда решают они свои персональные — а если вещи называть своими словами — шкурные вопросы. А вот Черный Адепт, в отличие от любого из них и каждого, получив Откровение о возможности и неизбежности Спасения всего и вся, в какой-то момент усомнился. Да. Нет, конечно же усомнился не в истинности самого Откровения — какие там могут быть сомнения? — а засомневался он в собственной силе, в способности донести спасительную, так сказать, мысль к Началу Начал. Но что есть сомнение, как не повод к его преодолению? Не так ли? Это ведь диалектично?
— Диалектично, — согласился я. Инструктор поблагодарил меня кивком и сказал:
— Черный Адепт, к чести его, стал искать способ преодоления своих сомнений. И нашел. Он вот что придумал. Он придумал, что его главная и последняя мысль будет содержанием некоего прощального радиосигнала. Понимаете? Обычного такого радиосигнала. Хотя, конечно, как мы понимаем, необычного. Но всё же — радиосигнала. Вот так вот, значит. Ну а раз придуман сигнал, то должен быть придуман и передатчик… Логично? — Инструктор обвел нас взглядом, убедился, что мы насчет такой логики никаких возражений не имеем, и продолжил: — Поэтому стал он продвигаться в этом направлении. И появился в его воображении, а затем и был реализован вот этот вот Полигон с законсервированной военной базой. А там уже возник и командный пункт, и входящий в его состав узел связи, где находится то самое радиоустройство… Следите за ходом мысли? — Мы следили, и следили внимательно, потому как становилось всё горячее и горячее. — Ну а затем был придуман ход с боевым расчетом из трех человек, которые должны будут в нужный момент, в момент, так сказать, Икс, произвести все необходимые действия. Да… Вот так, собственно. Как видите, он у нас фантазер великий.
— И что дальше? — спросил Гошка.
— Ну а дальше, — ответил Инструктор, — задействованный аппарат выдаст высокочастотное излучение, на несущую которого наложит Адепт спасительный образ. Смодулированная волна унесет этот образ к Началу Начал, где и свершится посредством данного телекодового послания Великое, так сказать, Делание. Такую он, значит, хитрую процедуру Спасения Абсолюта себе придумал. Ясно?
Инструктор опять обвел изучающим взглядом нашу немногочисленную аудиторию, ожидая реакции.
— Забавно, — прокомментировал я раньше остальных всю эту небывальщину и забычковал сигарету о каблук. — Широкий смысловой диапазон конечности бытия сужается до узкой радиополосы.
— И конец бытия становится достижим выполнением комплекса организационных и технических мероприятий, — добавил Серега.
— Точно, — согласился я, — нажимаю на кнопочку — таракан в западне. Только мне кажется, можно было бы ему и как-нибудь попроще всё решить с устройством этой глобальной фукуямы. Типа: вселенских размеров дуб свернуть обратно в желудь. Или, не знаю, снежинку, что ли, невероятно сложной структуры растопить в каплю. И вся недолга. В смысле — полная энтропия. То есть — наоборот.
— Но тут уж как есть так есть, — пожал плечами Инструктор.
— Ну и что? — спросил Серега. — Почему до сих пор не случилось?
Инструктора опередила Аня.
— Пока ни один расчет не справился, — сказала она.
— Чего так? — поинтересовался Серега.
— Ну, кто-то не смог, кто-то не захотел, — пояснила она пространно, но в результате выдала: — Теперь вот вся надежда на вас.
— А если и мы не сможем? — спросил я. И посмотрел на нее.
А она посмотрела на Инструктора. Вслед за ней и все мы, как по команде повернув головы, уставились на него. И, вздохнув, он обрисовал перспективу:
— Ну я же говорил. Тогда случится новый цикл. Через мгновение Черный Адепт уснет, а Белый Адепт проснется. И представит себе улучшенный вариант предметной реальности. Той реальности, где продолжите вы жить и страдать и где вместе с вами будут жить и страдать миллиарды других живых существ. И по сути своей ничего не изменится. Ни-че-го. И продолжу я служить на этом чертовом Полигоне без замены до скончания веков, которым нет скончания. А мне, честно признаться, всё это уже порядком надоело. У меня язва. И еще ряд обстоятельств… личного характера.
— А почему вдруг мы? — резонно спросил Гоша. — Почему именно нас-то для учреждения этого космического пылесоса выдернули? Чего мы такого вам сделали?
