Фокин — убийца. Илья — убийца.
— Поехали в клуб, где, как вы говорите, находится этот человек, — холодно проговорил Ковалев, и в его глазах промелькнуло что-то такое, что заставило Влада невольно сжаться от жуткого и тревожного предчувствия…
Неужели все-таки это возможно?
Фокин всегда был разнузданным и стихийным человеком. Правда, со знаком «плюс». А вот теперь над всеми этими бесконтрольными страстями, над раблезианским пиршеством духа и необузданностью яркого горячего темперамента, который не могла смирить даже священническая риза, — над всем этим, как неумолимо чернеющая косматая туча на голубом небосклоне, начинала вырисовываться жирная палочка зловещего, кровавого «минуса».
Сидя в салоне бешено несущегося Ковалевского «Мерседеса», Влад попытался оглянуться назад и вспомнить все, что он знал о своем лучшем друге…
С самого начала.
Он познакомился с Фокиным в восемьдесят третьем, когда они начали обучение в высшей школе ГРУ.
Их ожидали два с половиной года сложнейшего обучения по жесточайшему графику, а со второго курса — еще еженедельные выезды на секретные объекты. Между собой курсанты звали свое закрытое учебное заведение «академией», хотя оно официально не имело подобного статуса.
И только после этого они попали в «Капеллу», которой суждено было перемолоть их и сделать из восемнадцатилетних мальчишек неуязвимые и совершенные машины смерти.
Влад прекрасно помнит солнечный апрель восемьдесят пятого года, когда ему пришел вызов с грифом «совершенно секретно», уведомляющий о том, что в результате строгого отбора он зачислен в спецгруппу под кодовым наименованием «Капелла».
Туда же попал и Фокин.
Группу «Капелла» возглавил кадровый офицер ГРУ полковник Петр Дмитриевич Платонов. И уже в первые дни обучения Владимир обнаружил странную и неслучайную закономерность, по которой были отобраны кадры для «Капеллы». Если говорить более конкретно, все курсанты группы имели одну общую для всех особенность в биографии: все они были сиротами.
И если у некоторых еще была жива мать, как, скажем, у Влада Свиридова, то отца не было ни у кого — все отцы были военнослужащими и погибли, «исполняя интернациональный долг», как то обозначается в официальных документах: в резидентурах, разбросанных по всему свету, в Афганистане, на острове Даманском, что на границе с Китаем.
Именно там погиб отец Афанасия Фокина.
…Курс обучения был колоссален, он включал в себя восемнадцать основных мини-курсов, как-то: стрелковая подготовка по особой, разработанной специально для «Капеллы» методике, рукопашный бой с элементами того или иного стиля единоборства, психофизический тренинг (порой включающий в себя употребление психотропных препаратов и сильнейших стимуляторов), наука маскировки и применения к любой, самой экзотической местности, вплоть до тщательного уподобления мимикрии в животном мире, также особый курс «Город» — наука выживания, передвижения и маскировки в «каменных джунглях». И многое другое.
Помимо этого — десятки более мелких, но не менее важных подкурсов — к примеру, по языковой подготовке, начатой еще на общем курсе (здесь предполагалась стажировка в среде непосредственных носителей того или иного языка), даже приличный курс актерского мастерства, вел который профессионал высочайшего класса, заслуженный артист СССР и по совместительству работник спецслужб.
Это был один из немногих курсов, нравившихся Свиридову, и он достиг здесь наилучших успехов во всей группе.
Общая же программа обучения была настолько разнообразна и полифункциональна, что одно механическое перечисление нормативных и полуфакультативных курсов заняло бы около полусотни страниц мелкого печатного текста.
Уже через месяц Свиридов интуитивно понял и осознал то, что многие понимали лишь к исходу обучения в «Капелле», а именно — кого именно готовили из парней, потерявших всех родственников и предоставленных даже не самим себе, а неумолимой воле великого государства.
Ведь не могло быть случайным то, что сюда подбирались своеобразные «отморозки» — парни, потерявшие отца и мать, переставшие существовать для кого бы то ни было, утратившие простые и вечные ценности — любовь, милосердие, надежду. Радость простого человеческого счастья. Утрачивающие со временем даже чувство боли и разочарования.
Они стали такими — он, Свиридов, и его друг Афанасий Фокин.
Ведь не просто на занятиях по этике и философии (учащиеся обычных военных заведений слов-то таких не знают) им напрочь забывали говорить о Марксе, Энгельсе, Фейербахе, Ленине, наконец.
Столпах диамата.
На первый план выходили гении иррационализма — Фридрих Ницше, Артур Шопенгауэр, отец экзистенциализма Серен Кьеркегор, знаменитые психологи Ясперс и Юнг. В донельзя переиначенном виде, однобоко выпячивающем человеконенавистническую сторону учения этих философов.
Усиленно преподавался итальянец Чезаре Ломброзо — как родоначальник антропологической криминологии, которому с легкой руки руководителя курса профессора Климовского приписали взгляд на человека как на носителя так называемых злокачественных антропологических стигматов.
Проще говоря, курсантам преподнесли «хомо сапиенса» как итог противоестественной и жуткой мутации обыкновенной обезьяны, а не как венец эволюции, разворачивающейся по дарвиновской рецептуре.
Без сомнения, очень удачно сюда же вклинили и старика Фрейда. Все это — на правах эзотерической доктрины, неизвестной тупому марксистско-ленинистскому быдлу.
Под этим туманным и одновременно максимально содержательным наименованием выводился, естественно, славный советский народ.
