Дядя Гена удивился.
— Пришел посмотреть, чем тут сволочи занимались — обстоятельно поведал он, — смотрю — сидит, съежилась вся. А живот шаром. Я и говорю: «Чего сидишь, дурёха? Холодно? Ну, пойдём, сведу тебя в тепло». И пошли.
— Как?! — простонал Эндрис.
— Я в детстве, — с достоинством сказал полковник, — в деревне коров пас. Знаешь, как какую-нибудь дурную телёху в коровник загнать трудно? А Горынышна, поди, умнее коровы.
— Вы ее не боитесь? — поразилась я.
— Она сама нас боится, — с сожалением ответил дядя Гена. — Сволочи ее мучили. Когда жрать приносим, в угол забивается. Уж я ей говорил, не обижу, а она все равно. И лапами морду закрывает. Сил нет смотреть.
— У нее, между прочим, зубы, — хмуро сообщил Эндрис. — И хвост.
Дядя Гена неопределенно пожал плечами.
— Ну, я тоже врезать могу…
Русские — страшные люди.
— Страшные люди, — озвучил мою мысль Эндрис, когда мы шли к корпусу. — Жаль, что к началу войны они почти вымерли. А не то подавили бы врага морально. Одной положительной аурой.
Крытых переходов между корпусами не было. Ледяной воздух взбодрил Эндриса, и он пошел быстрее. Я едва успевала за его размашистыми шагами. Найти зал оказалось легко: все здание, по сути, состояло из него и обвивавших его по периметру коридоров. Мы поднялись на четвертый этаж, и Эндрис посмотрел на самку сквозь мутный плексиглас внутренних окон.
— Н-да, — сказал он, на мгновение став как две капли воды похожим на озадаченного Дитриха. Я сразу ощутила к нему симпатию. В Эндрисе наконец проснулся мастер. И меня тут же к нему потянуло. Я, наверное, чуть-чуть влюблена во всех мастеров разом.
Полюбовавшись Эндрисом, я бросила взгляд сквозь плексиглас.
Н-да.
Яиц было всего пять. Наверное, из-за насильственного оплодотворения. Обычно больше десяти. Она нюхала их и пускала слюни. Может, от чувств, может, для тепла и дезинфекции. Или и то, и другое. Она действительно выглядела совсем маленькой для своего рода. Потерянной какой-то. Мне стало ее жалко. Конечно, она очень опасна. Может стать, если загнать ее в угол. Но я теперь понимаю, почему дядя Гена преспокойно водил ее куда хотел.
— Оставайся здесь, — сказал Эндрис. — Если хочешь посмотреть.
Я кивнула.
Мне нестерпимо хотелось позвать нуктиху мыслью. Хотя бы ощутить ее фон. Спросить, как она. Как ее дети. Но все это наверняка уже сделал Эндрис. Я у него потом спрошу. И еще спрошу, как ее на самом деле зовут. Не Горынышна же.
Самка шарахнулась, когда Эндрис появился в зале. Как же она запугана… Мастер вскинул обе руки, остановился перед дверями. Она замерла, собой отгораживая его от своей маленькой кладки. Молча показала зубы. Пригнула голову.
И вот потянулась к нему, понюхала его руку, спокойно распрямила напружиненное длинное тело. Поднялась на задних лапах, глядя на Эндриса сверху. Отошла к яйцам и улеглась вокруг них.
Интересно, о чем они говорят…
Эндрис нашел меня взглядом. Помахал рукой.
Я улыбнулась ему, хотя он не мог различить моего лица за плексигласом, и пошла вниз.
— Как ее зовут? — спросила я, завидев мастера.
Он посмотрел на меня неузнающим взглядом и буркнул: «Пойдем».
Бен Джамин Янг лечил свою бедную логику чудодейственным эликсиром дяди Гены. Эндрис прикрикнул на него. Толстячок открыл рот, не донеся до него стакана, и хлопнул глазами.
— С ней все в порядке. Насколько возможно, — сказал Эндрис больше мне, чем ему. — Ей было очень плохо, но теперь лучше. Это полковнику нужно сказать спасибо. Надо же было сообразить отвести ее в тепло… Да еще суметь отвести! А вы, местер Янг, ведете себя ниже всякого достоинства. Я бы мог прийти и сказать — бежим, срочно требуется ваша помощь. И?
— И побежали бы, — отрезал Джамин, глянув исподлобья. — А то тут быкаешь… Р-раскомандовался… Я тебе не нанимался…
— Что русскому здорово, то всем остальным лучше не давать, — со вздохом сказал дядя Гена, убирая со стола бутыль. — Я-то думал, грешным делом, от моего бальзама люди добреют…
Военный гарнизон на FGR-99/9 составлял шесть человек. И они улетали на Землю с нами. Оборудование, какое было, конфисковали еще раньше. Ждали только мастера, чтобы увезти нуктиху.
Я так и не смогла добиться от Эндриса, как ее зовут. После разговора с ней он стал нервный и дёрганый. Почти все время молчал. Неужели она ему что-то рассказала? Я пыталась догадаться, что его обеспокоило. И нервничала сама.
Когда мастер немного отошел, то снова долго извинялся передо мной.
— Понимаешь, Янина, она была не одна, — сказал он устало. — Это… вообще-то секретная информация, но я думаю, что тебе можно сказать. Это новая модификация. Усовершенствованная. Исследователи только-только сели писать доклад для министерства обороны, об успешно проделанной
