«Стратегический» пролетел, как напильник, к альфе Центавра. Благодаря профессиональным навыкам они с товарищами сумели добиться «рритского результата», но когда бойцы остались на корабле одни и обнаружили, что наниматель отправился по своим делам, — а пилота в абордажной команде не было…
Они сдались. И ждали показательного суда, когда пришло памятное сообщение с погибшего каравана. Когда началась война.
— Тебя амнистировали?
— Нет, конечно. Передали дело в трибунал. Меня, так-то, и должен был судить трибунал…
— И что?
— Специальный сертификат, — сказал Морган. — С ограничением в правах, пожизненный…
У него был убитый вид. Уничтоженный. Он признавался в немыслимо постыдной вещи, страшной и грязной, признавался женщине и готов был провалиться сквозь пол прямо в мерцающий космос.
— Вот такой я урод, — добавил он, кладя лампу на стол. — Я же сам хотел, чтобы не подавлять беспорядки. Чтобы… потому что красная кровь… А вот.
— Мы с тобой коллеги, — проговорила я. Пожала плечами.
Мне, в самом деле, было все равно.
— Ты же не убивала солдат.
— Сепаратисты на Земле-2 были хуже, чем те патрульные?
Морган молчал.
Я думала, сказать ему или нет.
— Морган. Ты пожизненный сотрудник. Сотрудник чего?
— Есть такая структурка, — не поднимая глаз, сообщил он, — называется — Центр.
— При Минколоний?
— Откуда ты знаешь?
— Приморозили структурку, — сказала я тоном местры Джонс и даже улыбнулась ее улыбкой.
— Чего?
Всю карту визуализатора занимал семитерранский исполин. Изображение медленно вращалось, его искажали помехи. Аномалия. Что это за аномалия и зачем корабли держатся этой самой аномалии, мне безумно хотелось спросить, но «Испел» сейчас должна была войти в игольное ушко — сесть на внутреннюю палубу «Гагарина». Отвлекать пилотов я не решалась. Тем более на правах единственного постороннего человека в рубке. Попросилась посмотреть.
Флотилия медленно — конечно, в космических масштабах медленно — перемещалась по огромного радиуса орбите вокруг голубого гиганта. Отсюда звезда была размером с Солнце в небе Древней Земли. Я почему-то подумала, что на Земле сейчас июль и по Гринвичу шесть утра. Интересно, эта звезда уже считается частью Сердца Ареала?
Сколько отсюда до Земли?
И сколько — до врага?
Гравигенераторы «Испел» вцепились в протянутую ладонь посадочной платформы. Призрачно- голубоватая, как горящий метан, голограмма над визуализатором моргнула и исчезла. Взгляд невольно задержался на черной плоскости, — только что над ней жил кусочек мира, а теперь ничего не стало.
Платформа втянула бывшую прогулочную, прокачанную до состояния полноценного исследовательского корабля яхту, ныне военный транспорт, на борт «Гагарина». «Испел» тряхнуло. Ощутимо так тряхнуло, когда крошечное суденышко вошло в поле искусственной гравитации большого корабля.
Малыш сквозь две переборки излучал взволнованное ожидание. Я пошла за сумкой и в коридоре наткнулась на Моргана. «Стратегический» так и не побрился. Вид у него был грозный.
— Я только одного не понимаю, — сказал он, нависнув надо мной, точно одна из башен управления терранского флота. — Зачем ты сюда поперлась?
— Скучно стало.
— А серьезно?
— Морган, ты зачем поперся на Дикий Порт?
— По дурости.
— Вот и я — по дурости.
— И не жалеешь?
— Если б я этого не сделала, тоже бы пожалела. Малыш!…
Сумку у меня из рук осторожно взяли, поддев кончиком хвоста, и поставили поперек острого хребта. Я пропустила ремень под малышовым брюхом, защелкнула.
— Янина, — начал Морган и остановился. Поколебался. Мимо прошли Мэн Лунань и Уэно, вежливо кивнули нам. Малыш по звериной непосредственности взялся оценивать мягкокожих мужчин, и я его одернула. Иногда это не забавляет. — Янина, у тебя мужик есть?
— Вся моя дурость, — сказала я, — проистекает оттого, что у меня нету мужика. То, что у меня пять лет был специальный сертификат, не в счет.
