— Про Соньку. Подругу мою и его соседку, — она ткнула пальцем в меня. — Нужно этих двоих в срочном порядке свести, пока я кого-то из них не убила.
— Даже так? — усмехнулся Димка и повернулся ко мне. — Друг, ты ведь не откажешь этой милой девушке?
А у меня есть выбор?
— Ладно, выкладывай, что ещё хотела сказать.
— Ты должен подарить ей гитару!
Ага! Чтоб сходить с ума не только от грохотов, но ещё и её игры? Эта же зараза ничего, кроме бас- гитары не примет. Моё мнение по этому поводу было написано на лице крупными буквами. Может, ей для полного счастья ещё и барабанную установку подарить?
— Слав, не беспокойся. Она даже играть не умеет. Пока только собирается учиться, — успокоила. — Но если ты подаришь ей в такой день мечту всей её жизни, она не то, что забудет про всё плохое, что между вами было — она тебя вечно будет кормить! Или ты так любишь горелую яичницу?
— Валь, тебя это чудище случаем не кусало? И вообще, где я тебе сейчас возьму деньги на бас- гитару?
— Кто говорит о бас-гитаре? На первое время ей и акустической хватит!
Клуб. Какое страшное и шумное место. И ради кого я здесь? Ради голубоглазой нахалки, помешанной на роке! Может, я сошёл с ума?
— Что ты так кривишься? — недоумевал Димка. — Смотри, какие девочки идут!
— Дим, отвянь. Это… вот, чудище!
— Ты издеваешься? — не поверил своим ушам мой друг. — Это красотки! Посмотри на их ножки
— Ты не понял! Это Соня и Валя!
Дима с ещё большим интересом посмотрел на приближающихся к нам девушек. Валя была бесподобна в своём тёмно-синем платье, которое так хорошо смотрелось с её огненно-рыжими волосами, которые сейчас были уложены в какую-то причудливую молодёжную причёску. А при виде Сони я понял, что страдаю синдромом собственника. Она надела то самое чёрное платье с кружевом и без бретель. Они шли, звонко цокая острыми шпильками. Макияжем они не злоупотребляли, поэтому всё смотрелось довольно мило, но внутренний голос орал: «МОЁ! Всем отвернуться!».
— Ой, какие люди! — сделала вид, что не ожидала нас здесь увидеть Валя. — Соньк, и твой сосед пришёл!
Соня опасливо покосилась на меня. Боится, что я ещё злюсь? Злюсь, но только на себя, потому что до сих пор шёл на поводу у собственных принципов, забыв, что иногда можно прислушаться к внутреннему голосу. Как на такую заразу можно злиться?
— Привет.
— Ну, привет, зараза, — улыбнулся я. — Боишься мести?
— Вот ещё! — как-то не убедительно прозвучало. — Тебе надо, ты и бойся.
— Значит, зря я тебе подарок выбирал, да? А я-то думал, что ты будешь рада научиться играть на гитаре…
— На чём? — а как глазки фанатично блестят. Чудище, верёвки из меня будешь вить! А я вроде и не против.
— Дим, мне кажется, или вместо гитары одной особе нужно было покупать слуховой аппарат?
Димка решил не вмешиваться.
— Друг, здесь моей помощи не жди. Я пас.
И он ушёл. А вместе с собой забрал и Валю, у которой глазки при виде этого Казанова начинали блестеть похлеще, чем у Сони.
— Ну, поговорим?
— А подарок? — разочарованно произнесла Соня. — Разыграл меня, да?
Эээ, не, чудище. На жалость не дави.
— Сначала поговорим.
Соне оставалось только согласиться. На многое же она пойдёт ради сего чудесного «инструмента манипуляции». Он мне начинает нравиться! Мы сели в мою машину, чтобы нам никто не мешал.
— И о чём ты хотел поговорить?
Что же ты такая нетерпеливая?
— Для начала, поздравляю тебя с днём рождения, чудище моё.
— А обзываться обязательно?
— Конечно, — широко улыбнулся я. — Дай хоть немного отыграться за тот вечер.
— Какой ты всё-таки злопамятный, — пробурчала она, отворачиваясь к окну.
— Так, я ещё не закончил. Поверни своё личико ко мне.
Ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться. А я продолжил.
— А теперь о наболевшем. Скажи, ты раскаиваешься в содеянном?
— Что? — она удивлённо округлила свои глазки. Ну, куда ещё больше? — А что я сделала?
— Оскорбила меня.
— Это была всего лишь маленькая мстя за лифт!
— А тебе разве не понравилось?
Я взял её за руку и притянул к себе поближе. Оказывается, глазки у тебя, дорогая, могут так блестеть не только от гитары. Приятно…
— Ты… ты… наглец!
— Ты это уже говорила, — усмехнулся я, пересадив её к себе на колени. Она даже не упиралась. — И всё же теперь я просто обязан доказать тебе обратное.
— Доказать? — посмотрела она мне в глаза. — Как?
Я запустил одну руку в её волосы и поцеловал. Страстно, напористо, ища отзыва. И я его получил…
Да, простят меня Ария, Нервы, Rammstein и прочие-прочие, но не могу этого не сказать: какой мужчина! Здесь мне полагается смущённо потупить глазки и начать ковырять шпилькой пол, но… не дождётесь! Хочу! Хочу! Хочу!
— Доказал? — оторвался Ярослав от моих припухших губ. Голос его звучал немного хрипло.
— Не совсем, — я склонилась к его уху. — Надо ещё кое-что уточнить. Поехали ко мне.
— Опять? — что я слышу? Сарказм? — Ладно-ладно, не дуйся, — мгновенно исправился он. — Только заедем в магазин.
— Зачем?
— Как? А шампанское, цветы?
— Эй, я не пью!
— Девочка, у тебя сегодня день рождения! Сегодня ты пьёшь! Но только со мной и только сегодня, — мягко рассмеялся он, уткнувшись лицом в мою макушку. — Ммм, не хочу тебя отпускать.
— Солнце, я буду на соседнем сидении. Разве это далеко?
— Очень.
Ой, чувствую, весёлые выходные у меня будут. Отпускать меня Ярик не хотел, но что поделаешь. Не может же он ехать со мной на коленях. Хотя… я бы прокатилась.
— Ладно, рули в магазин, а я Вальке напишу, что сегодня «общежитие не работает».
— Пиши, только она по-любому сегодня к тебе не заявится, — усмехнулся Ярик, выруливая на дорогу.
— Твой друг, — догадалась я. — Предупреди его, что если Валька из-за него хоть одну слезинку проронит, то ему не жить. То существование, которое у него будет после «разговора» со мной, жизнью уже никак не назовёшь. Прощайте, девочки. Прощай, личная жизнь. Прощай, всякое удовольствие. Потому что в штанах у него будет омлет. Я понятно изъясняюсь?
— Какая ты грозная! — рассмеялся сосед. — Надеюсь, меня такая участь не ждёт?
— Как сказать… — задумчиво оглядела его. — Можешь ещё отделаться лёгким испугом, пока ничего
