руку мальчика и, обхватив запястье, нащупала пульс, потом стала смотреть на часы. Через минуту она положила руку пациента обратно под одеяло и, подойдя к изножью кровати, записала что–то на табличке, прикрепленной к спинке.
— Как он? — спросила Энн. Рука Ховарда давила ей на плечо. Она чувствовала, как напряглись его пальцы.
— Состояние стабильное, — сказала медсестра. И добавила: — Доктор скоро снова придет. Он уже вернулся в больницу. Сейчас у него обход.
— Я говорю жене, что, может быть, ей стоит поехать домой отдохнуть, — сказал Ховард. — После того, как придет доктор.
— Конечно, — согласилась медсестра. — Я думаю, вы оба можете поехать, если хотите.
Это была крупная блондинка, явно из Скандинавии. Она говорила с легким акцентом.
— Посмотрим, что доктор скажет, — сказала Энн. — Я хочу с ним поговорить. Мне кажется, тут что–то не так — он все спит и спит. Мне кажется, это нехороший знак.
Она поднесла руку к глазам и немного наклонила вперед голову. Ховард сильнее сжал плечо жены, а затем стал массировать ей шею.
— Доктор Фрэнсис придет через несколько минут, — сказала медсестра. И вышла из комнаты.
Ховард пытливо смотрел на своего сына: маленькая грудная клетка мерно поднималась и опускалась под одеялом. Впервые с того кошмарного момента, как Энн позвонила ему в офис, он почувствовал, как его охватывает самый настоящий страх. Он помотал головой. Скотти здоров, но вместо того, чтобы спать дома в своей кровати, он почему–то здесь, в больнице, с забинтованной головой и трубкой в руке. Но раз надо значит надо — без помощи сейчас не обойтись.
Доктор Фрэнсис вошел в палату, и они с Ховардом пожали друг другу руки, несмотря на то, что виделись всего пару часов назад. Энн поднялась со стула:
— Доктор?
— Здравствуйте, Энн, — кивнул он и добавил: — Давайте сначала посмотрим, как он.
Он подошел к краю кровати и пощупал у мальчика пульс. Он оттянул ему одно веко, затем другое. Ховард и Энн стояли рядом, смотрели. Затем доктор отогнул одеяло и, приложив стетоскоп, послушал сердце и легкие. Прощупал живот. Закончив осмотр, подошел к табличке, поизучал ее. Потом взглянул на часы и нацарапал в табличке что–то еще, а затем посмотрел на Ховарда и Энн.
— Доктор, как он? — спросил Ховард. — Что же с ним такое?
— Почему он не просыпается? — спросила Энн.
Доктор был красивый мужчина, с широкими плечами и загорелым лицом. На нем был синий костюм– тройка, галстук в полоску и запонки из слоновой кости. Седые волосы были гладко зачесаны, и он выглядел так, словно только что пришел с концерта.
— Все более или менее, — сказал доктор. — Особенно радоваться нечему, могло бы быть и лучше, я думаю. Но в принципе все в порядке. Тем не менее, хотелось бы, чтобы он проснулся. Он должен скоро проснуться. — Врач снова посмотрел на мальчика. — Через пару часов мы будем знать больше, когда будут готовы результаты еще нескольких анализов. Но все вполне сносно, поверьте мне, не считая микротрещины черепа. Это есть.
— О, нет! — вырвалось у Энн.
— И легкое сотрясение, как я уже говорил. Ну и сказывается шок, сами понимаете, — сказал доктор. — Иногда такое наблюдается — при состоянии шока. Затяжной сон.
— Но он вне опасности? — спросил Ховард. — Вы сказали, что он не в коме. Вы же не считаете это комой, ведь нет?
Ховард ждал, не сводя с врача глаз.
— Нет, комой я бы это не назвал, — сказал тот и снова посмотрел на мальчика. — Он просто очень крепко спит. Это восстановление организма, тело приходит в норму. Реальной опасности нет, я могу сказать это наверняка, да. Но мы узнаем больше, когда он проснется, и когда будут готовы результаты других анализов.
— Это кома, — сказала Энн. — Своего рода.
— Нет, это еще не кома, не совсем кома, — возразил доктор. — Я бы не называл это комой. Но крайней мере, пока. Он перенес шок. При шоке — такая реакция дело обыкновенное; это временная реакция на физическую травму. Кома. Что ж, кома — это продолжительное пребывание в глубоком беспамятстве, она может длиться днями и даже неделями. У Скотти этого нет, насколько мы можем судить. Я уверен, к утру его состояние улучшится. Готов поспорить. Мы узнаем больше, когда он проснется, а проснуться он должен уже скоро. Конечно, вы можете поступить так, как вам хочется, — оставаться здесь или съездить на некоторое время домой. В любом случае, если вы решите поехать домой, поезжайте спокойно. Это нелегко, я знаю.
Доктор снова посмотрел на мальчика, затем повернулся к Энн:
— Постарайтесь не волноваться, мамочка. Поверьте, мы делаем все возможное. Просто нужно еще немножко подождать.
Он кивнул ей, снова пожал руку Ховарду и вышел из палаты.
Энн положила ладонь на лоб сына.
— По крайней мере, у него нет температуры, — сказала она. И тут же всполошилась: — Господи, какой же он холодный. Ховард! Почему он такой холодный? Пощупай его лоб.
Ховард коснулся виска ребенка. И у него перехватило дыхание.
— Я думаю, он должен сейчас быть таким, — сказал он. — Он же в шоке, не забывай. Доктор ведь объяснил. Доктор только что был здесь. Он бы сказал, если бы со Скотти что–то было не так.
Энн постояла еще некоторое время возле кровати, покусывая губу. Затем подошла к стулу, села.
Ховард опустился на соседний стул. Они посмотрели друг на друга. Он хотел сказать ей еще что– нибудь, успокоить, но ему тоже было страшно. Он взял ее руку, положил к себе на колено, и оттого, что ее рука была рядом, почувствовал себя лучше. Он тихонько ее стиснул и уже больше не выпускал. Они смотрели на сына и молчали. Время от времени он сжимал ее руку. В конце концов, Энн отняла ее.
— Я молилась, — сказала она.
Он кивнул.
— Мне казалось, я забыла, как это делается, но сейчас все получилось само собой. Просто закрыла глаза и сказала: «Господи, пожалуйста, помоги нам, помоги Скотти», остальное было легко. Слова сами пришли. Может, тебе тоже помолиться?
— Я уже молился, — ответил он. — Сегодня вечером молился, и вчера вечером. Ну, когда ты позвонила, то есть пока я ехал в больницу. Я молился, — сказал он.
— Это хорошо, — сказала она.
Впервые она почувствовала, что они вместе, что это их общая беда. Она вдруг поняла, что до сих пор случившееся касалось только ее и Скотти. Она словно не подпускала Ховарда, хотя все время он был рядом, и ему тоже нужна была поддержка. Она почувствовала, какое это счастье — быть его женой.
Та же медсестра вошла в комнату, пощупала пульс и проверила, как течет жидкость из бутылочки над кроватью.
Через час пришел новый врач. Он представился — Парсонс, сказал, что он из отделения рентгенологии. У него были кустистые усы. На нем были кожаные мокасины, ковбойская рубашка и джинсы.
— Мы заберем его вниз, чтобы сделать новые снимки, — сказал он им. — Нам нужны еще снимки, и еще хотим сделать сканирование.
— А что это такое — «сканирование»? — спросила Энн. Она стоила между этим новым доктором и кроватью. — Я думала, вы уже сделали все анализы.
— Боюсь, нам необходимы еще кое–какие, — сказал он. — Волноваться не из–за чего. Нам просто нужны дополнительные снимки, и мы хотим сделать сканирование мозга.
— Господи, — выдохнула Энн.
— Это совершенно обычная процедура для таких случаев, — сказал этот новый доктор. — Нам нужно выяснить, почему он никак не просыпается. Это стандартное обследование, не волнуйтесь. Через несколько минут мы заберем его вниз.
Вскоре в палату вошли два санитара с каталкой. Темноволосые, смуглые мужчины в белых халатах. Они
