Материалов было много. Прочитав их, полковник Логинов вызвал Леню, передал ему письма, посоветовал сообщить в Прибайкальск о местонахождении ребят и послать соответствующим отделениям милиции материалы «о принятии мер к возвращению детей домой».
– А что мы будем делать с Димкой и Павлом? – Василий Михайлович взглянул на лейтенанта.
– У меня есть одна мысль по этому поводу.
Глава 17
О том, где спят поезда метро и кто спит в поездах метро.
Засыпает город. Даже поезда метро уходят спать. Устало гудят их натруженные за день ноги. В пустых вагонах гуляют ветерки. Поезда, не останавливаясь, пролетают мимо станций и, собравшись все вместе, затихают до утра.
И каждую ночь к ним приходят слесари, чтобы осмотреть и, если надо, починить.
– Послушай, Тимофей Митрофанович, не слышишь ты какого шума?
Пожилой слесарь заглянул в дверь одного из вагонов.
– Да вроде кто-то ходил внутри, – ответил ему второй и тоже заглянул в дверь.
– А знаешь, Сергей Николаевич, мне послышался голос, такой писклявенький. Иль показалось?
– Может, и показалось. А надо заявить начальнику. Я давеча слышал, Тимофей Митрофанович, будто спорят мальчишки какие-то в вагоне. Заглянул, а там никого. Голоса, однако же, слыхать. Ну, я зашел в вагон, для храбрости кашлянул и, значит, пошел на голоса. А они возьми да и смолкни. Ищу, значит, руками развожу, шарю кругом. Чувствую, мимо меня пробежал кто-то. Ногами-то хоть и потихоньку, а так, значит: топ, топ
– Одно слово, дело подозрительное. Ты уж подежурь, а я пойду позвоню в милицию. Так-то оно вернее.
А тем временем наши друзья укладывались спать. Они легли на мягкие темно-коричневые диваны, положив под головы ладони.
– Генеральская постель, – сказал Паша, потягиваясь. – На таком диване, наверное, спит только персидский шах. Да и то по праздникам.
– Ладно, ладно, персидский шах, спи.
– Что-то в последнее время ты задумчивый стал какой. Прямо на глазах умнеешь.
– Задумаешься. Вот голова садовая! Я ведь не знаю, как снова стать видимым.
– А этот, с зеленой бородой, так и не сказал?
– Да в том-то и дело, что я не догадался все повыспросить. Не поверил, понимаешь, что могут быть волшебные галоши, а теперь вот…
– Так
– Выходит, что так. Надо искать выход, а как его найдешь?
Павлик на минуту задумался.
– А может, вымазаться сажей и стать черными, как негры, – сказал он. – Это даже интересно. Здравствуйте, негр Димка! Здравствуйте, негр Паша! О’кей!
– Обрадовался. Вот у тебя руки грязные, а их все равно не видно. Ничего нам не поможет. Ничего!
Димка повернулся на бок, чтобы взглянуть на Пашу, и увидел под диваном брошенную кем-то газету.
Он стал проглядывать ее и сразу же обратил внимание на сообщение в отделе происшествий.
– Послушай, Павлик, что здесь пишется! – закричал он и, запинаясь, стал читать:
– «На днях два ученика Прибайкальской школы № 117 Вадим Смирнов и Павел Кашкин, рискуя жизнью, спасли из-под машины пятилетнюю девочку Марусю Логинову. Московское городское управление наградило отважных пионеров ценными подарками. Лиц, знающих местонахождение ребят, просят сообщить им, что премию можно получить в городском отделении милиции по адресу…»
Павлик даже остолбенел от изумления.
– Вот это да! – сказал он. – Ценные подарки! Интересно бы знать: какие?
– Ну чему ты обрадовался?
– Как – чему? – удивился Паша. – А ты разве не рад? Димка сокрушенно покачал головой.
– А откуда они знают наши фамилии? Нет, тут что-то не то…
Утром они, как всегда, вышли из метро на площади у Главпочтамта. На углу Кировской и Чистопрудного бульвара было тихо, не толпились вечно куда-то спешащие москвичи и приезжие. Невидимки поняли причину этого, только подойдя поближе: лоточниц, которые всегда торговали здесь пирожками, не было. На стене висело объявление:
ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД!
Слушается дело гражданки
ПЕТУХОВОЙ ДАРЬИ МАТВЕЕВНЫ,
Обвиняемой в растрате государственных денег.
Начало в шесть часов вечера.
Вход свободный.
Общественный обвинитель Л. Фомин.
У объявления остановилась фиолетовая дама, – ребята сразу узнали ее. Она прочитала объявление и всплеснула руками.
– Боже мой! Каким людям доверяют торговлю пирожками!
– Ну, знаете ли, – возмутился молодой человек в сером пальто. – Это вы уж слишком!
Димка почувствовал, как сердце у него оборвалось в груди и покатилось куда-то далеко-далеко вниз…
– Паш! Понял, в чем дело? – А что же делать? Ее арестуют за это?
– Идем.
– Страшно, Димка…
– А пироги есть не страшно было? Раз виноваты – надо идти.
– Как же идти? Ведь милиция теперь знает наши фамилии. Тут нам награду дают за благородный поступок, а тут еще накажут за пирожки.
– Что же поделаешь, все равно надо идти. Первым они увидели Степку-драчуна. На его зареванном лице размазана грязь. И совсем он, ну ни капельки, не похож на «грозу переулка», предводителя хулиганов. Он стоял, шмыгая носом, а вокруг носились ребятишки, те, кого он совсем недавно одним щелчком мог заставить примолкнуть. Они носились вокруг и во весь голос орали:
Друзья разогнали мальчишек и совершенно неожиданно узнали, что Степка – сын той самой Дарьи Матвеевны, которую будут судить. И на душе у них стало совсем скверно. Ну чем они лучше этого Степки, которого они отколотили и которому написали «грозную» записку. Ну чем они лучше? Он, Степка, ведь никого под суд не подвел.
Зал гудел. У стола судьи стояла лоточница, та самая, что всегда торговала пирожками рядом с Петуховой. Она рассказывала:
– Вот уже пять лет мы торгуем вместе, всегда доверяем друг другу, и ни разу не случалось, чтобы, между прочим, была недостача. И Дарью я давно знаю, честный, между прочим, человек. И все, что случилось, дело-то нечистое. Вот мы с ней, с Дарьей, вышли на днях на точку. Она мне и говорит: «Что-то
