Но Вениамин Каверин тоже еврей. Правда, из Харькова. И Даниил Гранин – еврей. И мерзавец Чаковский еврей…
Допустим, в рассказах Бабеля фигурируют евреи. Но в рассказах Купера фигурируют индейцы. В рассказах Уэллса– марсиане. В рассказах Сеттона-Томпсона – орлы, лисицы и бараны… Разве Уэллс – марсианский писатель?
Лимонов, конечно, русский писатель. Плохой или хороший – это уже другой вопрос. Хочет или не хочет Лимонов быть русским – малосущественно. И рассердились на Лимонова зря.
Я думаю, это проявление советских инстинктов. Покидаешь Россию – значит, изменник. Не стоит так горячиться…
Лимонов – талантливый человек, современный русский нигилист. Эдичка Лимонова – прямой базаровский отпрыск. Порождение бескрылого, хамского, удушающего материализма.
Нечто подобное было как в России, так и на Западе. Был Арцыбашев. Был Генри Миллер. Был Луи Фердинанд Селин. Кажется, еще жив великий Уильям Берроуз…
Лимонов не превзошел Генри Миллера (А кто превзошел?).
Удивительно, что с особым жаром критиковал Лимонова – Алешковский. Оба изображают жизнь в довольно мрачных тонах. Оба не гнушаются самыми красочными выражениями. Оба – талантливые представители 'черного' жанра.
В общем, налицо конфликт ужасного с еще более чудовищным…
Лимонова на конференции ругали все. А между тем роман его читают. Видимо, талант – большое дело. Потому что редко встречается. Моральная устойчивость встречается значительно чаще. Вызывая интерес, главным образом, у родни…
СТАРИК КОРЖАВИН НАС ЗАМЕТИЛ
До начала конференции меня раз сто предупреждали:
– Главное – не обижайте Коржавина!
– Почему я должен его обижать?! Я люблю стихи Коржавина, ценю его публицистику. Мне импонирует его прямота…
– Коржавин – человек очаровательный. Но он человек резкий. Наверное, Коржавин сам вас обидит.
– Почему же именно меня?
– Потому что Коржавин всех обижает. Вы не исключение.
– Зачем же вы меня предупреждаете? Вы его предупредите…
– Если Коржавин вас обидит, вы не реагируйте. Потому что Коржавин – ранимый.
– Позвольте, но я тоже ранимый! И Лимонов ранимый. И Алешковский. Все писатели ранимые!
– Коржавин – особенно! Так что не реагируйте…
Выступление Коржавина продолжалось шесть минут. В первой же фразе Коржавин обидел трехсот участников заседания. Трехсот американских славистов. Он сказал:
– Вообще-то я пишу не для славистов. Я пишу для нормальных людей… Затем он произнес несколько колкостей в адрес Цветкова, Лимонова и Синявского.
Затем обидел целый город Ленинград, сказав:
– Бобышев – талантливый поэт, хоть и ленинградец…
Нам [1] тоже досталось. Коржавин произнес следующее:
– Была в старину такая газета – 'Копейка'. Однажды ее редактора Пастухова спросили: 'Какого направления придерживается ваша газета?' Пастухов ответил: 'Кормимся, батюшка, кормимся…'.
Действительно, была такая история. И рассказал ее Коржавин с подвохом. То есть наша газета, обуреваемая корыстью, преследует исключительно материальные цели… Вот что он хотел сказать.
Хорошо, Войнович заступился. Войнович сказал:
– Пусть Нема извинится. Пусть извинится как следует. А то я знаю Нему. Нема извиняется так: 'Ты, конечно, извини. Но все же ты – говно!'
Коржавин минуту безмолствовал. Затем нахмурился и выговорил:
– Пусть Довлатов меня извинит. Хоть он меня и разочаровал.
В ОКОПАХ 'КОНТИНЕНТА', ИЛИ МАЛАЯ ЗЕМЛЯ ВИКТОРА НЕКРАСОВА
Гражданская биография Виктора Некрасова– парадоксальна. Вурдалак Иосиф Сталин наградил его премией. Сумасброд Никита Хрущев выгонял из партии. Заурядный Брежнев выдворил из СССР.
Чем либеральнее вождь, тем Некрасову больше доставалось. Виктор Платонович часто и с юмором об этом рассказывает.
Многие считают Некрасова легкомысленным. В юности он якобы не знал про сталинские лагеря. Не догадывался о судьбе Мандельштама и Цветаевой.
Это, конечно, зря. Тем не менее, вспомните, как обстояли дела с информацией. Да еще в провинциальном Киеве.
И вообще, не слишком ли мы требовательны? Вот бы часть нашей требовательности применить к себе!
Некрасов воевал. Некрасов писал замечательные книги. В расцвете славы и благополучия – прозрел.
После этого действовал с исключительным мужеством. Всегда поддерживал Солженицына. Помогал огромному количеству людей. И это – будучи классиком советской литературы. Будучи вознесен, обласкан и увенчан…
На конференции он был представлен в двух лицах (Слово 'ипостаси' – ненавижу!). Как независимый писатель и как заместитель Максимова.
Литературная судьба Некрасова тоже примечательна. Сначала он писал романы. Хорошие и прогрессивные книги. На уровне Каверина и Тендрякова.
Потом написал знаменитые 'легкомысленные' очерки. С этого все и началось.
Мне очень нравится его теперешняя проза. Мне кажется, эти легкомысленные записки более органичны для Некрасова. Неотделимы от его бесконечно привлекательной личности…
В Лос-Анджелесе Некрасов представлял редакцию 'Континента'. Формально он является заместителем главного редактора.
В действительности же Некрасов – свадебный генерал. Фигура несколько декоративная. Наподобие английской королевы.
Возможно, он и читает рукописи. Рекомендует лучшие в печать. Красиво председательствует на совещаниях. Мирит главного редактора с обиженными писателями (Виктор Платонович так себя и называет 'облезлый голубь мира').
Практическую работу выполняют Горбаневская и Бетаки. Распоряжения отдает Максимов.
А вот отдуваться пришлось Некрасову.
'Континент' – журнал влиятельный и солидный. Более того, самый влиятельный русский журнал. Огромные его заслуги– бесспорны. Претензии к нему – естественны. Предъявлять их можно и нужно. Но – по адресу.
Некрасов приехал, чтобы увидеться с друзьями. Обнять того же Нему Коржавина. Немного выпить с Алешковским. Короче, прибыл с мирными намерениями. К скандалу не готовился.
И тут восстало молодежное крыло – Цветков, Лимонов, Боков.
– Почему 'Континент' исказил стихи Цветкова?
– Почему Горбаневская обругала Лимонова?
– Почему Максимов дает интервью в собственном журнале?..
И Некрасов, мне кажется, растерялся. К этому, повторяю, он не был готов…
Я не говорю, что журнал Максимова – вне критики. Что претензии Цветкова, Лимонова, Бокова – несостоятельны. Я сам имею претензии к Максимову. Все правильно… Я только хочу спросить – при чем здесь Некрасов?
Да еще – втроем на одного. Да еще – такие молодые, напористые, бравые ребята!
Если можно так выразиться – это было неспортивно.
Максимов отсутствовал. Человек он сильный, резкий и находчивый. Сиди он за круглым столом, не знаю, чем бы кончилась дискуссия. Как минимум, большим скандалом…
После этого заседания Некрасов ходил грустный. И мне было чуточку стыдно за всех нас…
