После очередной бессонной ночи Кон взял телефон.
— Филл? Пришли мне сюда аварийную бригаду.
По закону он не имел права делать это, пока не станет собственником дома. Ив могла подать на него в суд, и он надеялся, что она сделает это. Из своего окна он увидел, как к ее дому свернул бульдозер, и подъехал туда на машине.
— Не трогайте почтовый ящик. Когда все будет разрушено, выкопайте его и принесите к моему дому.
Он вернулся домой и занял свою позицию с биноклем перед окном. Его сердце разбивалось на мелкие осколки вместе со стенами и крышей старого дома Бакстера.
После церкви Ив с матерью пришли на кладбище. Опускаясь на колени во влажную траву, она не переставала думать о том, что произошло между ней и Коном. За последнюю неделю она так устала: упаковка вещей, переезд, долгие разговоры с матерью, встречи со старыми друзьями…
Ив очистила надгробие.
— Здесь лежит Френк Драмм, — громко прочла она. — Горячо любимый муж Мэри и отец Евангелины.
И ниже:
— Здесь лежит Бет Саммерз, горячо любимая дочь Джеймса и Евангелины (Ив) Саммерз (урожденной Драмм) и любимая внучка Мэри и покойного Френка Драмма.
Ив привезла прах дочери из Лондона и думала, что всю жизнь будет хранить его дома. Но когда умер отец, она решила похоронить их рядом, чтобы они не чувствовали одиночества.
Одиночество. Мать шла рядом и время от времени брала ее под руку, но все равно это чувство не покидало Ив.
Ее пригласили в качестве помощницы на ежемесячный воскресный обед, который давала ассоциация глухих. Это мероприятие пользовалось большой популярностью, и зал был переполнен посетителями. Вчера Ив позвонил один из директоров с ее прежнего места работы и сделал очень интересное предложение. Вообще предложений было много, но она честно призналась себе, что вести шоу она больше не будет.
Что касается личной жизни, здесь не было такой ясности. Еще лет пять, и она не сможет выносить и родить ребенка. Может, сейчас следует найти хорошего парня, который будет заботливо относиться к ней и подарит желанного ребенка. И никакой любви и страсти, ведь у нее уже есть горький опыт.
Сможет ли она остаться жить в этом городке? Здесь она будет ближе к отцу и дочери. Нужно учитывать, что мать тоже не молода и вряд ли куда-нибудь уедет из родного дома.
Кто-то из посетителей спросил про десерт, и Ив записывала заказы, обходя столики с блокнотом в руках. Внимание ее клиентов привлекла высокая фигура мужчины в длинном черном пальто. Ив тоже повернула голову и замерла. Прямо на нее шел Кон Баннерман. Мрачный. Небритый. Грозный. Он приближался, и Ив охватило беспокойство. Его красивый загар побледнел, он обжигал се взглядом горящих глаз. Неужели кто-то умер?
Он остановился в трех шагах от нее.
— Мы можем поговорить?
Это была не просьба, а требование. Ив замерла, потом тихо спросила:
— Что случилось? Твоя мать…
Кон поднял руки:
— Ничего такого.
Ив облегченно вздохнула. Хорошо. В чем же дело? Может, дом сгорел?
Коп окинул взглядом столики.
— Разговор наедине.
Теперь, когда беспокойство улеглось, в душе поднялось негодование и боль. Ив вскинула голову.
— Они тебя не слышат. — Она чувствовала любопытные взгляды присутствующих. — Как ты узнал, что я здесь?
— Парень на бензоколонке, — загадочно произнес Кон.
Ив посмотрела в окно на парковку и сразу увидела большой черный «мерседес». Это была его личная машина. Немудрено, что у него такой вид, ведь он проехал всю страну, чтобы найти ее.
— Что-то не так с продажей дома?
Ничего другого ей в голову не приходило. Кон устало провел рукой по лицу.
— Ты все перевернула с ног на голову, понятно?
Их взгляды встретились на мгновение.
— Я был счастлив, пока не появилась ты.
— Нет, Кон.
Он вздохнул.
— Ну, хорошо, мне было комфортно, удобно. Твоя проблема в том, что ты слишком активная, — пробормотал Кон.
Ив начала понимать, что причина его приезда — не старый дом. Кон Баннерман не говорил так прежде. Если дело не в доме… У Ив заколотилось сердце.
— Я привез почтовый ящик, — мягко сказал Кон.
Ив подняла голову. Что за ерунду он несет?
— Ты привез его в машине? Он весит, наверно, тонну.
— Ты права. Поэтому подумай хорошенько, куда мне тащить его в следующий раз.
Ив была совсем сбита с толку.
— А мне некуда…
— Он хорошо смотрится рядом с моим домом, — тихо сказал Кон. — Если ты думала…
Ив изо всех сил старалась держать себя в руках. Не надо снова обманывать себя, ведь ей так больно переживать это. Ив сузила глаза.
— Прости, я сейчас занята. — Она повернулась к столикам, приглашая подавать заказы. Десятки пар глаз смотрели на них, в зале стояла тишина.
— Ты! — отчетливо произнес Кон, и Ив повернула голову. — Я. Дети. Жизнь. Ведь ты этого хотела, помнишь?
Ив открыла рот от удивления. Его дикция была очень четкой, ни один человек в зале не испытал затруднений в том, чтобы понять сказанное. От волнения Ив начала задыхаться, сердце было готово выпрыгнуть из груди. И почтовый ящик здесь!
Она смотрела на Кона, пытаясь прочесть на его лице хоть что-то в подтверждение его слов. Потом осторожно спросила:
— А любовь?
— И любовь.
Ив до боли закусила нижнюю губу и поняла, что это не сон. Кон подошел ближе и приложил палец к ее губам. Он был так близко, что она почувствовала его усталость и подавленность. Столько муки было в этом взгляде, что к глазам ее подступили слезы.
— Ты счастлив Кон, что любишь меня?
— Я очень переживаю, что причинил тебе столько боли. — Он наклонил к ней голову. — Я больше не хочу видеть твое опечаленное лицо.
Замечательное начало.
— Я не об этом спросила. Кон.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, словно искал поддержки, потом взял ее руки в свои.
— Когда мне было холодно, ты согрела меня. Когда на душе у меня было пусто, ты заполнила ее. Когда я не слышал, ты открыла мне уши.
Ив слушала и пыталась сдержать слезы, но они все равно текли по щекам. Глаза Кона тоже как-то подозрительно блестели, он бережно взял ее лицо в свои ладони.
— Ты показала мне, как можно жить, как я хочу жить. — Его голос превратился в хриплый шепот. — Я люблю тебя, Ив, и не хочу уезжать.
Он открыл свою душу и сердце и предложил их ей. Они стояли, обняв друг друга, никого не замечая
