Страх вырвался из своей тюрьмы, прорвался через все заслоны и вцепился мёртвой хваткой в сжавшийся комочек сердца. От этого прикосновения перехватило дыхание и тело становилось ватным, не подчиняясь приказам сознания. Да и само оно металось, словно загнанная лошадь, хватаясь то за одно, то за другое, перескакивая с места на место и не желая останавливаться на чём-то определённом.
Из массы гнилья показались конечности, поднимающие эту массу к самому своду. С материализовавшихся теней что-то капало, а воняло так, что становилось совершенно очевидным, что эти Повелители не мылись со дня своего создания.
Тошнотворный, удушливый запах заполнял все клетки моего тела, ломал меня и пригибал к земле. Но и на этом метаморфоза не закончилась.
Пещера закачалась, и её стены стали разъезжаться в стороны, освобождая место для растущих тел. И чем сильнее сжимал страх моё сердце, тем, казалось, огромнее были Повелители.
Где-то на уровне верхних уступов пещеры стали формироваться отростки рук или лап. Или и то, и другое вместе. Но это не были руки в прямом понимании слова. Какие-то чудовищные отростки гниющей материи. Наконец рост Повелителей прекратился и стали вырисовываться лица. И опять же это нельзя было назвать лицами. Просто я инстинктивно догадывался, что вот этот отросток, например, является глазом, а вот этот служит ухом. И так – каждый кусок, каждый выступ.
Они заставляли меня понимать суть метаморфозы. И они заставляли ужасаться этому пониманию.
Сразу на всех так называемых лицах плоть стала втягиваться внутрь. Что-то отлетало кусками, чтобы затем вновь прилипнуть к ужасному телу, и так до бесконечности. На месте провалов показались длинные узкие языки и, наконец, прямо из гнили стали расти клыки.
Сначала они были маленькими, но быстро увеличивались и вскоре уже походили на бивни мамонтов. И с них капала слюна. Тягучая и невозможно омерзительная.
Монстры закончили трансформацию, превратившись в существа, для которых никто и никогда не придумает имени.
Мне страстно захотелось сглотнуть тяжёлый комок, подступивший к горлу, но даже этого я не мог сделать. Не было больше сил и не было желания бороться за свою жизнь. Но желания желаниями, а тело продолжало надеяться. Вернее, даже не само тело, а то, что называется руками. Самый жизнелюбивый орган. Я с удивлением наблюдал, как они вполне самостоятельно выхватывают из карманов серебро и швыряют его в нависшие надо мной рыла.
Но Повелители Тьмы были правы. Теперь их ничто не могло остановить. Серебро плавилось прямо в полёте и каплями оплывало на пол, не долетая до полуразложившихся тел. Наконец и в карманах ничего не осталось. Руки бессильно опустились в ожидании своей участи.
– Ты боишься нас, человечишко?
Шёпот Повелителей Мрака впивался в мой мозг раскалёнными спицами и не было сил бороться с этой обжигающей властью.
– Ты трепещешь, человечишко. Ты уже мёртв. Ты – ничто.
Я хотел закричать, что я ещё не мёртв, что вот он я, здесь, живой. Но только слабый стон вылетел из искажённых гримасой губ.
Повелители разом подняли свои конечности, и я почувствовал, как гниющее мясо проникает сквозь мою кожу, кости и прикасается к замершему сознанию.
– Ты уже ничто.
Страх, неподконтрольный и не находящий себе места в разрушаемом теле заставил горло раскрыться. Отчаяние скользнуло вниз и расплылось по лёгким, вынуждая их выплеснуть остаток воздуха. И, когда страх и отчаяние соединились, я закричал.
Крик мой, подхваченный миллионным эхом, раскатился по гигантской пещере, сокрушая меня, сокрушая стены.
– Тише!!!
Это уже был не шёпот, это была мольба.
Мольба?
Парализованный разум дёрнулся, освободился от давящей на него чужой тяжести и сделал последнее, на что у него хватило сил. Он заставил меня взвиться в безумном крике. В этот крик влились голоса всех тех, кто был во мне.
Он поднялся вверх и обрушился на меня и на Повелителей Мрака, чей шёпот был уже неразличим в обрушившемся на нас водопаде визга, грома и нечеловеческой жажды жизни.
Глаза мои закрылись, и я стал падать на пол, но тело, не успев коснуться пыли веков, разорвалось на мелкие куски. И я чувствовал, как миллионы 'я' разлетаются во все стороны, перемешиваясь с 'я' Повелителей и становятся невообразимо далёкими друг от друга.
Я собирал себя долго. Мучительно долго. Я соединял воедино то, что когда-то было моим телом, а теперь рассыпалось во времени и пространстве мириадами маленьких кричащих клеток. Необходимо было не только отыскать их, но и очистить. Стыкуя одну клетку с другой, я иногда получал совсем не то, и приходилось все начинать заново. И кричать от этого наказания.
Где-то в глубине сознания проносились отрывки каких-то слов о ежечасной смерти и ежечасном возрождении. Но всё это казалось пустым и мелочным по сравнению с той работой, которую я делал.
А иногда, когда казалось, что все уже окончилось, я находил в себе чужаков. И тогда снова боль и разрушение. И так десятки раз подряд. Сотни. Миллионы.
Чьи-то маленькие ножки протопали по моему веку, рука поднялась и зажала непрощенного гостя между пальцами.
Я открыл глаза и посмотрел. Это был маленький паучок, который успел сплести на мне маленькую сеть из тысяч тонких нитей. Рука осторожно опустила живое существо на пол, стараясь не раздавить слабенькое
