Если спрашивает, значит жив.
– Как я? – Пьера очень интересовало его самочувствие, и я поспешил его успокоить.
– С тобой всё в порядке, но в этих штанах тебе больше нельзя показываться в приличном обществе.
Пьер Абан пришёл в себя гораздо быстрее, чем я думал. Скорее всего, для него было не в диковинку пахать носом землю. Что касается штанов, то их пришлось немного укоротить.
Точно так же, как и наши сапоги. Посмотрев друг на друга после небольшой штопки, мы долго смеялись. Мы были похожи на пионеров в коротких штанишках и полуботинках. Вообще-то я смеялся больше Пьера, потому что у меня не болел нос.
– Ну, что теперь скажешь? – спросил я друга, когда весёлость прошла и наступила пора осмысления.
Пьер ответил, как всегда, философски:
– Если в этом городе есть такие гиганты, то должны быть и поменьше, те, которыми он мог бы питаться.
– Ты хочешь сказать, что нелюди кушают нелюдей? Это нереально!
– На всех нелюдей человечины не напасёшься. Ты забываешь, что это обособленная земля и нормальной пищи тут просто нет.
Моё сердце неприятно сжалось при мысли об Илонее. Она могла встретиться здесь с кем угодно…
– Файон, не бери всю эту чепуху в голову.
Мы все равно найдём её.
Я резко повернулся к Пьеру.
– Теперь-то я уверен, что не говорил сам с собою вслух!
Пьер безразлично дёрнул плечом:
– Мы с тобой так давно вместе, что не знать, о чём ты думаешь, просто свинство. У тебя разве не так?
– Может быть, ты и прав, – вздохнул я и тут же Забыл обо всех своих подозрениях.
Мы шли по этому бесконечному серому городу уже несколько долгих однообразных дней.
По пути нам никто не попадался, и не с кем было перемолвиться словом. Время тянулось среди серости домов и сухого праха умершего города…
Пьер давно уже бросил все попытки разговорить меня, а я устал объяснять ему, что моё настроение не годится для разговоров. Мы брели, взвинченные от вынужденного бездействия, и я который раз убеждался, как правы были волшебники Корч, когда настаивали на том, чтобы варрканы всегда действовали по- одиночке.
Меня буквально выводила из себя маячившая впереди спина Пьера, и я был уверен, что он испытывает по отношению ко мне точно такие же чувства. Но я был рад, что вслух никто не выражает своих мыслей. Все преходяще; когда-нибудь такое положение вещей должно измениться, и тогда…
– О Пьер, кажется, нас встречают!
Пьер, который в это время шёл за мной и был в отключке, встрепенулся, и я снова узнал в нём личного телохранителя короля: блеск в глазах, губы сжаты, ну чистый терминатор. Он встал рядом со мной и присоединился к наблюдению за встречающими.
Если бы я не был уверен, что меня здесь никто не знает, то подумал бы, что эта встреча запланирована заранее.
В узкой улочке, между домами, стоял отряд боболоков. Их было как минимум пятьдесят. Короткая шерсть на лицах легко рябила, и казалось, что они всё время меняются. В руках короткие тупорылые мечи, а на ногах, подтверждая мои мысли об ускоренной эволюции нелюдей, просторные кожаные шаровары, заправленные в короткие сапоги.
– Тебе не кажется, что они вооружены?
– Пьер, я видел и не такое за Краем Света и готов спорить с тобой, что они ко всему ещё и разговаривают. Ну что? Пари?
Пьер, не глядя, хлопнул меня по подставленной руке и заранее проиграл.
Отряд боболоков не двигался с места и даже их оружие оставалось в ножнах. Мы соскучились по работе и поэтому с радостью двинулись вперёд, не забыв, конечно, о мерах безопасности. Мы двигались таким образом, чтобы между нами постоянно сохранялось одинаковое расстояние, достаточное для того, чтобы наше оружие не мешало друг другу. Ко всему прочему, наш тыл защищала полоса серебряных колючек. Они служили для того, чтобы к этим ребятам не присоединились лишние, не слишком хорошо воспитанные нелюди.
Мы остановились, не дойдя до невозмутимого отряда шагов десять. Сплюнув сквозь зубы, я взглянул на Пьера и, обращаясь к боболокам, спросил:
– По какому случаю праздник, ребята?
Пьер чуть не сел на землю, когда один из боболоков сделал шаг вперёд и без всякого акцента произнёс:
– Мы давно уже ждём вас, варрканы!
Я снова взглянул на друга. Он оправился довольно быстро:
– Я проиграл, – и, обращаясь к нелюдям: Вы что, не могли встретить нас пораньше?
