— Мы пока еще не имеем ответа от вас на наши пожелания 14 августа, и говорить о возмещении пока не имеет смысла…
НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЕЙ, впрочем, во второй половине 40-го года хватало в ситуации не только с Японией… Главной неопределенностью оставалась Германия, которая приглашала в гости Молотова и была явно не прочь увидеть в рейхе самого Сталина…
Молотову в Берлин надо было ехать, это-то было несомненным.
Но с чем ехать?
Зачем?
Сталин в 39-м году рассчитывал на войну затяжную. А выходило, похоже, иначе… Ну кто бы мог подумать, что уже через десять месяцев после начала германо-польской войны Германия будет доминировать над всем континентом, а Франция окажется разгромленной…
Заявление фюрера о том, что он не желает разрушения Британской империи, тоже дали Сталину много пищи для раздумий… Вновь замаячили перспективы — в случае замирения рейха и Британии — того англо- германского союза, контуры которого были намечены в Дюссельдорфе весной 39-го года…
Такой союз мог вполне образоваться за счет России, и не только между Англией и Германией. Ведь для Сталина — как и вообще для всех информированных людей — американские акции германского «Опеля» секретом не были… Как и многое другое…
Майский из Лондона смущал утверждениями, что «битва за Британию» англичанами выиграна…
Он доносил;
Сам тон Майского, следящего за ситуацией, по его же выражению, «из лондонского окошка», был Германии (а уж тем более Гитлеру) враждебен. При этом Майский абсолютно близоруко предполагал, что США могут
И тогда— по Майскому — Англия стала бы искать пути «компромиссного» мира с Германией, о чем лондонский полпред писал как о катастрофе для нас.
Писал он и о том, что
Между строк секретных телеграмм Майского можно было прочесть рекомендацию не очень-то дружить с немцами, оставляя себе пути отхода к англичанам…
Кроме того, Майский абсолютно безосновательно брал в расчет
Сталин на широкие европейские массы надеялся не очень-то, но донесения Майского не могли не оказывать на него хотя бы некоторого психологического влияния…
Голова пухла…
Как и Гитлер в Бергхофе, Сталин в Кремле думал и думал — как же быть и как в перспективе поступить?
А тут еще и из берлинского полпредства шли не очень-то дружественные к стране пребывания депеши. Порой они составлялись в духе чуть ли не черчиллевской пропаганды, расписывающей «варварство» немецких налетов и умалчивающей об исходной причине этого «варварства» — собственном нежелании мира с Германией. Первый советник полпредства Тихомиров писал:
Тихомиров и близко не хотел видеть «нефтяные» тревоги Гитлера, зато оценивал ситуацию весьма провокационно, и если бы его депешу прочел Черчилль, то был бы, пожалуй, вполне удовлетворен.
Тихомиров писал и так:
Читатель уже знаком с некоторыми цифрами довоенного экономического «завоевания» Европы Германией. И эти цифры действительно давали немцам право на особые политические права в Европе, исключающие подобные права для, скажем, янки… А с такой «Новой Европой» вполне могла сотрудничать и новая Советская Россия — главным условием тут был европейский мир… Но Тихомировы перспектив мира не видели, заранее считая, что для немцев и русских возможна единственная перспектива — схватка…
В Берлине Риббентроп сетовал на влияние неких «сил» в НСДАП и государстве, которые противодействовали союзу России и Германии и отталкивали фюрера от русских…
Но в Москве тоже действовали те, кто тоже противодействовал такому союзу и отталкивал Сталина от немцев…
В этот смутный период и пришло в Москву письмо из Берлина…
ПИСЬМО Риббентропа (хотя Сталин прекрасно понимал, что это фактически письмо самого фюрера) заставляло взвешивать и перевешивать, отмерять и перепроверять — не семь, не семью семь раз, а просто несчетно…
Отрезать один раз тут было очень сложно…
И до письма Сталин думал о «германских» делах много, часто обсуждая их с Молотовым… Теперь же он думал о них постоянно, тем более что отвечать Гитлеру надо было быстро и положительно…
Он по-прежнему много говорил с Молотовым, но тут нужен был кто-то еще — у Вячеслава не хватало полета мысли. Он был типично вторым, и не только не скрывал этого, но даже это подчеркивал…
Да, еще до письма многое было обсуждено, однако все вертелось вокруг вещей, так сказать, «технических» — где запросить, где уступить и прочее… А надо было понять и кое-что в принципе…
Надо было посоветоваться… Но — со своими, с доверенными… И в спрессованные спешкой дни второй половины октября 40-го Сталин стал чаще видеться со Ждановым и Ворошиловым…
Клим Ворошилов в школу профессиональной политики пришел еще в апреле 1906 года— когда на IV Объединительном съезде РСДРП в Стокгольме впервые встретился с Лениным… Тогда же он впервые свел знакомство и со Сталиным… И с тех пор вместе было пережито многое…
Андрею Жданову в год Стокгольмского съезда было десять лет, а большевиком он стал в девятнадцать — в 1915 году… С 30-го года — член ЦК, с 34-го — секретарь ЦК, Жданов после убийства Кирова троцкистами стал секретарем Ленинградского обкома и горкома, оставаясь в ЦК секретарем…
Уже в 39-м году они со Сталиным беседовали о Германии не раз…
— Британский лев не любит сам ловить мышей, — смеялся тогда Жданов.
— Да, но при этом Англия — профессиональный враг мира и коллективной безопасности, — заметил Сталин. — Не жалеет средств для нашей дискредитации, а сама хочет отвести войну на нас и спасти свою львиную шкуру…
— Причем англосаксы одинаково ненавидят коммунизм и фашизм, — задумчиво добавил Жданов. — И вот какая интересная деталь… Гитлер был назначен канцлером Германии в конце января 1933 года.
— Ну и что тут особенного? — не понял Сталин.
— В этом — ничего, — согласился Жданов. — Однако Рузвельт стал президентом тоже в конце января 1933 года.
— Совпадение?
— Скорее всего… Но очень показательное… Все сейчас крутится вокруг Германии и США. Это — как два полюса…
