человек двадцать, но места хватало — саперы поработали на совесть…
И у Гитлера невольно захватило дух… На широком поле под серым небом застыли стройными рядами сотни боевых машин. Тут были не «примы», но их было много…
Полковник-танкист посмотрел выжидающе на Сталина, тот посмотрел на фюрера и предложил:
— Если вы, господин Гитлер, не возражаете, начнем?
Гитлер молча кивнул головой. Сталин кивнул танкисту, тот склонился над рацией в углу вышки, и над полем поднялись сотни синеватых дымков от выхлопов моторов…
Вся эта масса стальной брони и моторов взревела и двинулась к другому краю поля… Дрожала земля, подрагивала вышка, прыгали от волнения бинокли в руках немцев…
Да, это было зрелище… Танки накатывались все ближе, проходили на траверзе вышки и потом уходили вдаль… Они шли и шли, но вот начало лавины добралось до горизонта, и уже виднелся ее конец…
Танкист все это время оживленно переговаривался по рации, а тут он довольно блеснул очами и… И на поле выползала уже другая лавина — на этот раз из «прим» среднего класса — «тридцатьчетверок»…
И их тоже было немало, хотя и не так много — примерно сотня… Над рядами «Т-34» вился дым другого цвета — черный. Гудериан в недоумении посмотрел на Сталина и Ворошилова, и маршал ответил на невысказанный вопрос:
— Дизеля…
Гудериан не мог удержать удивленного возгласа… Дизель на танке — это же огромное повышение живучести в бою — солярка не бензин, легко не загорается…
А над дымящей танковой армадой уже низко летели полсотни «Пе-2», быстро обгоняя ее и быстро скрываясь из виду…
Вот уже проходит и эта лавина «прим»… И Сталин, улыбаясь, говорит:
— Сейчас будет интересное… Посмотрим…
На поле появляется пять пушек-«сорокапяток»… Пять «КВ-1» и пять «КВ-2», шедших в последнем ряду огромного танкового строя, отворачивают назад от уходящей могучей массы своих младших собратьев и начинают наступать на пушки.
Из стволов всех пяти пушек вдруг вырвался огонь, и через мгновение на броне пяти танков брызнули искры от попадания!
— Они же стреляют боевыми! — закричал Гудериан.
— Само собой, боевыми, — согласился Ворошилов.
— Но это же учения, а не война.
— Само собой, — не стал разнообразить словарь Ворошилов.
— Они что — управляются по радио? Или там смертники сидят? — не понял фюрер…
— Зачем смертники? — ухмыльнулся «первый красный офицер». — Просто крепкие ребята… Прямое попадание, это все же прямое попадание…
Пушки уже выпустили по каждому из танков по два снаряда, но «примы» шли и шли, и уже выходили на убийственно близкую дистанцию огня….
Пушки дали еще один залп! Вновь брызнули искры, танки были совсем близки к пушкам… Их расчеты дружно разбегались. И пять невредимых танков победно проехались по уже бесполезным пушкам… Рядом ревела остальная невредимая пятерка…
Немцы были потрясены. Да и русским это зрелище нервы встряхнуло изрядно… Невозмутимы были лишь Сталин и Молотов… А десяток боевых машин, только что вышедших из почти настоящего боя, приближался уже к вышке…
Метрах в тридцати они остановились, и Сталин предложил:
— Посмотрим на отметины?
Все спустились вниз и вскоре убедились, что на броне у каждого танка есть вмятины — общим счетом пятнадцать!
Из люков вылезали немного очумевшие молодые ребята в комбинезонах и ребристых черных кожаных шлемофонах… Танковые командиры, не сдерживаясь, обнимали их, а Сталин, подойдя, пожал каждому руку и говорил:
— Спасибо… Спасибо…..
Подошли и фюрер с Гудерианом — тоже пожать руки и восхититься. Да и было чем. Сталин же сказал:
— Господин Гитлер! Я предлагаю подняться наверх… Сейчас для развлечения будет маленькое представление…
Когда они вновь оказались на вышке, полковник-танкист опять что-то сказал в микрофон, и на ближнем краю поля, перерезанном рвом, обрисовались быстрые силуэты легких танков…
Двадцать «БТ» мчались по осеннему полю и уже развили приличную скорость… Они мчались вперед, быстро приближаясь к рву, змеившемуся на их пути черной полосой…
Гитлер и Гудериан были среди немцев единственными, кто разбирался в танках профессионально — Гудериан как танкист, а фюрер — как военный лидер, хорошо сознававший значение этого оружия… И теперь они напряженно всматривались в этот непонятный им цирк, удивляясь, в чем тут смысл. Преодолеть ров было невозможно, как, впрочем, уже невозможно было и затормозить эту ревущую скоростную стаю, уже вырвавшуюся к рву…
Но танки и не пытались тормозить, они еще прибавили скорости и…
И вдруг все двадцать дружно взлетели в воздух в едином широком прыжке, и через мгновение все двадцать уже мчались вперед по
— Фантастично! — вырвалось у Гитлера… Гудериан был поражен почти так же…
А Клим Ворошилов довольно и откровенно ухмыльнулся:
— Это, вообще-то — пустяк! Погода дрянь, грунт на гусеницы липнет, поэтому больше чем на десяток метров мы не рискнули… А так они и на тридцать метров прыгают…
— Не может быть, — вскинулся Гудериан.
— Может! Рекорд — 41 метр! — гордо заявил Ворошилов. — Если не верите, у нас киносъемка есть, можно посмотреть…
А вдали уже тяжело перемалывали широкими гусеницами белорусскую землю танки имени самого Клима… И старая брестская земля дрожала от гула и напряжения двух сотен тяжелых — воистину тяжелых машин…
Многорядная широкая стальная стена надвигалась, и даже Риббентропу со Шмидтом было понятно, что это зрелище не из обычных…
Гудериан смотрел на приближающиеся танки так, как влюбленный юноша смотрит на свою девушку… Впрочем, так же смотрит кот на сметану или обжора— на лакомое блюдо… Гитлер же невольно помрачнел — он был все же не танкистом, а политиком, и радости увиденное ему доставить не могло.
Но Сталин вдруг наклонился к нему, и на плохом, однако разборчивом немецком языке вполголоса сказал:
— Герр Гитлер! Вы можете не тревожиться — эти танки никогда не пойдут через
Гитлер посмотрел на него долгим, пристальным, изучающим взглядом и коротко ответил:
— Яволь…
ПОСЛЕ демонстрации и двух таких фраз «накоротке» достичь нового пика в эмоциях, в напряжении, в ситуации было уже невозможно…
И Гитлер предложил:
— Герр Сталин! Как вы посмотрите на идею провести короткую беседу с глазу на глаз без записи, с одним лишь, — фюрер кивнул Игнатьеву, — вашим генералом Игнатьевым для перевода? Шмидт может и отдохнуть… Или, может быть, — осведомился фюрер вполголоса, — вы все же владеете немецким? Сталин вздохнул:
— Эту фразу я старательно выучил при помощи генерала Игнатьева. Он один о ней — кроме вас, господин Гитлер, и знает… Что же, давайте поговорим с глазу на глаз…
Они возвращались в костел-клуб, и Сталин, поговорив с Молотовым, сказал:
— Я своих предупредил, что мы с вами посекретничаем… Гитлер в свою очередь подозвал
