И Мюллер отправился туда. А в 9 утра 10 ноября он был уже в Цоссене, в Генеральном штабе сухопутных войск у Гальдера. Зашел он по делам заговора и к генералу Штюльпнагелю— 1-му обер- квартирмейстеру, ближайшему помощнику Гальдера.
Однако Гальдер колебался…
Штюльпнагель был решительнее… Приехав к Леебу во Франкфурт 13 ноября, он заявил ему и Мюллеру:
— Нельзя терять времени! Возможно, скоро начнется наступление на Францию, и тогда все осложнится. Тем более что имеются высокие гражданские лица, готовые взять на себя руководство государственными делами…
Штюльпнагель умолк, а потом отрубил:
— Хотя, конечно, придется ввести чрезвычайное положение…
Уважаемый читатель помнит, надеюсь, что автор уже говорил о том, что, когда война была еще лишь возможной перспективой, германская верхушечная оппозиция укрепляла Запад и поляков в необходимости твердой линии с Гитлером.
Когда война стала фактом, они же обнадеживали Запад, что вот-вот выступят, и тем программировали продолжение войны.
Но даже когда германо-польская война закончилась триумфом Германии, эти «патриоты» по-прежнему провоцировали англофранцузов на военное противостояние рейху Гитлера вместо замирения с ним и по- прежнему обещали скорый и успешный заговор против фюрера.
Реальным результатом этой возни было одно— затягивание войны. А ведь сам же фон Лееб записал 3 октября в дневнике:
Все двадцатые и тридцатые годы немцы жили надеждой сбросить ярмо Версаля, вернуть себе уважение, а Германии — мощь, вернуть Данциг…
Генералы, соответственно, вздыхали о сильной армии, без которой невозможны так желанные генералам победы.
Политика Гитлера к октябрю 39-го года дала мощную армию, новую Германию, ликвидировала результаты Версаля в полном объеме, обеспечила дружественность России при исключении войны на два фронта, и вот народ — в унынии, а генералы — в заговоре…
Н-да…
А события развивались дальше… 8 ноября, через день после того, как абверовский полковник Остер встретился во Франкфурте-на-Майне с армейским полковником Мюллером…
Впрочем, обо всем по порядку…
21 ОКТЯБРЯ начальник группы IVE 4-го управления Главного управления имперской безопасности (РСХА) двадцатидевятилетний Вальтер Шелленберг под проливным дождем, покрывавшим пеленой голландский городок Зютфен, шел к вместительному «Бьюику»-лимузину, за рулем которого сидел аристократического вида мужчина с моноклем в глазу.
Сев в «Бьюик», Шелленберг представился:
— Капитан Шеммель.
— Капитан Бест, — услышал он в ответ.
О Пэйне Сигизмунде Бесте читатель уже знает. По виду типичный англичанин, он был на самом деле наполовину индусом, что, впрочем, делало его тонкое лицо еще более благородным, а манеры — изысканными. Будучи сотрудником отделения «Z» — независимой организации внутри Си-Ай-Си (МИ-6), Бест свободно владел четырьмя европейскими языками, был образован, любил музыку, играл на скрипке… Жена Беста, дочь голландского генерала Ван Риса, получила известность как хороший портретист.
Любил музыку и «капитан Шеммель», участник офицерской антигитлеровской группы Сопротивления — так его представил Бесту его доверенный агент, а на самом деле — тайный агент СД F.479.
Разговор в машине шел на темы самые светские, и деловой характер приобрел лишь после того, как в Арнеме к Бесту и «Шеммелю» присоединились майор Стивенс и голландский разведчик капитан Клоп (последний, впрочем, назвался вымышленным английским именем Коппенс, что было для гражданина нейтральной страны вполне разумной предосторожностью).
Ричард Стивенс работал в Гааге под традиционным для МИ-6 прикрытием сотрудника британского контрольно-паспортного управления. Он уже имел контакты с представителями генерала Бека (подлинного заговорщика), и чтобы убедить немцев в своих высоких полномочиях, МИ-6 попросила Би-би-си несколько изменить традиционную заставку радиовыпуска новостей на Германию заранее оговоренным образом.
Теперь Стивенс, не представляясь, внимательно вглядывался уже в нового немца. Шелленберг знал о его подлинных обязанностях, но виду, естественно, не подавал.
— Мы знаем о вас заочно, — начал знакомиться по-настоящему Бест, — но теперь скажите сами, кто вы?
— Я представляю оппозиционную группу в высших сферах вермахта. Руководитель — генерал, имя которого я открыть вам не уполномочен.
— Ваши цели?
— Насильственное свержение Гитлера и установление нового режима. И мы хотели бы знать отношение английского правительства к такому развитию событий. Мы хотели бы заключить такое секретное соглашение, которое в случае нашего успеха привело бы к мирному договору.
— О, правительство Его Величества придает огромное значение достижению мира и приветствовало бы устранение Гитлера, — заявил Стивенс. — Однако лично мы не уполномочены давать политические обязательства, хотя находимся в прямом контакте с Форум Офис и с Даунинг-стрит.
— Но…
— Давайте встретимся еще раз 30 октября в Гааге, в центральном бюро нашей разведки на континенте?
— Согласен!
Наживка, которую в виде Шелленберга-«Шеммеля» забросил Лондону Гейдрих, сработала… И на вторую встречу Шелленберг выехал уже втроем. Его сопровождал тот же агент СД, который первый раз привез «Шеммеля» в Зютфен и лучший друг Шелленберга — Макс де Кринис, профессор Берлинского университета и заведующий психиатрическим отделением знаменитой клиники Шарите и полковник медицинской службы в придачу.
Седой, несколько старомодный, статный, элегантный, с легким австрийским акцентом, он с удовольствием согласился сыграть роль правой руки руководителя группы.
В полдень 30-го все трое добрались до того перекрестка в Арнеме, где их должен был ждать знакомый «Бьюик»…
Однако прошел уже почти час, а англичан не было. Зато к машине немцев подошли два полицейских, и один из них без лишних слов забрался в машину и приказал поворачивать к участку.
И начался предельно вежливый и предельно тщательный обыск… Тщательность голландцев и подвела. Начали они с багажа де Криниса, а в это время Шелленберг с ужасом увидел в вываленном на стол багаже агента упаковку аспирина в обертке с надписью «SS Sanitaetshauptamt» («Главное санитарное управление СО).
И Шелленберга бросило в холодный пот первый раз — потому что ему еще предстояло потеть в результате своей находчивости. Он схватил тюбик, уронил на пол щетку для волос и, наклонившись за ней, незаметно затолкал всю упаковку в рот прямо с бумагой…
Угроза разоблачения была устранена, и далее обыск шел спокойно. После него начался допрос, но тут в помещение вошел «лейтенант Коппенс», предъявил удостоверение и в две минуты вызволил «заговорщиков»…
На улице они увидели «Бьюик», а Бест начал горячо извиняться — мол, мы вас ждали не на том перекрестке…
«Шеммель» успокаивающе кивнул, а Шелленберг удовлетворенно констатировал, что проверку они прошли успешно, ибо прекрасно понимал, что «ошибка» была не случайной…
На бешеной скорости гости и хозяева доехали до Гааги и там в резиденции Стивенса сошлись вот на чем…
