Поднял дипломат и попытался его открыть.
Заперто. Я молча наблюдала, как он с непроницаемым выражением лица опустился на одно колено и обеими руками профессионально провел с головы до ног по телу Людмилы Григорьевны. Не обнаружив ключа в карманах комбинезона, он потянул золотую цепочку, обвивавшую ее шею. Вместо кулона на ней поблескивал заветный ключик.
Коротким резким движением Анатолий Константинович сорвал цепочку и отпер дипломат.
Быстро глянув на ровно сложенные пачки долларов, он закрыл дипломат и, удовлетворенно хмыкнув, поднялся с колена.
— Спасибо, — сухо произнес он, проходя мимо меня, словно благодарил за возвращенную шляпу.
— Погодите-ка, — остановила я его, — а как же мои пальчики? Те, что остались на пистолете в квартире Борщева?
— Не волнуйтесь, — сказал он, не поворачивая головы, — не было никаких пальчиков.
— То есть как это не было?! — воскликнула я.
— Так и не было, — невозмутимо отрезал он, — я их стер, когда поднимал пистолет. Да, — он вдруг как бы вспомнил что-то и, открыв дипломат, достал оттуда две пачки стодолларовых банкнот, — вот ваш гонорар.
Закрыв дипломат и больше не оборачиваясь, Анатолий Константинович неспешным шагом направился к лестнице.
Сунув деньги в карман брюк, я пошла следом.
— Внимание, — услышала я голос диктора, поднявшись в кассовый зал, — заканчивается регистрация билетов и оформление багажа на рейс тридцать четыре девятнадцать Тарасов — Стамбул…
Я достала сотовый и направилась к выходу, по пути набирая номер Никитиного дяди.
— Николай Анатольевич, — сказала я в трубку, когда секретарша соединила меня с ним, — это Охотникова. Мне нужно с вами поговорить.
Не могли бы вы подъехать минут через пятнадцать на Провиантскую?
— Почему туда? — удивился он.
— Я вам потом объясню, — не стала я вдаваться в подробности.
— Хорошо, ждите.
Я не сомневалась, что Николай Анатольевич позаботится о Никите, можно сказать, в одночасье лишившегося и матери, и отца. Какой бы стервой ни была Людмила Григорьевна, она принимала участие в воспитании своего пасынка и неплохо ладила с ним. Да и Никита не знал, что она ему неродная мать.
Я еще не совсем отчетливо представляла, какие слова найду, чтобы поведать Николаю Анатольевичу о том, что случилось с его братом, и о том, что произошло несколько минут назад с Людмилой.
Придется ли мне самой разговаривать на ту же тему с Никитой, или его дядя избавит меня от этой трудной и, я бы даже сказала, мучительной задачи, я не знала. Я чувствовала к Никите самое искреннее, самое горячее сострадание.
Он ни в чем не нуждался и скорее всего не будет ни в чем нуждаться и в будущем, но вот как быть с этой психической травмой, с этим эмоциональным шоком, который ему еще предстоит пережить?
У меня болезненно сжалось сердце при мысли, что, если Николай Анатольевич поведает Нику все как есть, не только известие о смерти родителей глубоко ранит мальчика, его будет угнетать мысль, что его мать была причастна к убийству его отца.
Как бы ни сложилась жизнь Ника, этот кошмар всегда будет довлеть над ним. Я знала, что разговора с Никитой мне не избежать, ведь я была не только его телохранителем, но и другом. Что и как я ему скажу? С чего начну и как утешу?
Быть может, едва соприкоснувшись с жестокой правдой, он замкнется в себе, перестанет доверять людям и жизни? Понадобятся ли еще мои услуги? Боже, сколько вопросов!
Я шла к машине, и все эти мысли теснились в моей голове. Не знаю, сказалась ли на мне нервная нагрузка, но я испытала радость, увидев Родиона, точно он был самым родным мне человеком.
— На тебе опять лица нет, — сказал он, впиваясь в меня пристальным взглядом.
— Много ты понимаешь! — поддела я его, усаживаясь рядом, на переднем сиденье.
Дурачок, он и не догадывается, как я рада видеть его физиономию!
— Ну, теперь ты наконец свободна? — К моему удивлению, в его голосе не промелькнуло ни одной нотки раздражения. Он просто вежливо осведомлялся о моем свободном времени. «Исправляется, на глазах умнеет», — усмехнулась я про себя и нежно посмотрела на него.
Наши взгляды встретились, и, даю голову на отсечение, он почувствовал то же, что и я, — новый прилив желания. Я прочла это в его немного удлиненных карих глазах.
— Еще один визит на Провиантскую и…
Мы дружно рассмеялись. Родион нажал на педаль акселератора, и «Массо», не в пример недавним гонкам, плавно тронулся с места.
— Ты обещала объяснить, — Родион вопросительно посмотрел на меня.
— Да что тут объяснять — сыщица я, частный детектив, да к тому же еще и телохранитель! — шутливым тоном сказала я и, видя, как вытянулось от удивления лицо Родиона, добавила:
— Кстати, у тебя нет проблем с личной безопасностью?
