стороной ладони его щеку.
— Да-да, — сказал он, — щетина у меня растет невероятно быстро. Влияние климата? А 'пугливая'… Я не о руке. Вспомнил краба и саранчу.
— Я, конечно, люблю животных, но не всех. — Пальцы мои нежно поглаживали его ухо. Ах, как я хотела прикоснуться к нему губами!
Артур наклонил голову, как будто хотел отстраниться, но я сделала вид, что не замечаю этого. Ты этого хотел, мой ангел, разве нет? Разве я перехожу границы приличий, поглаживая твою шею и перебирая пальцами прядки волос на шее?
— Животных, — повторил он фальшиво-естественным тоном. Ага, теперь ему приходится скрывать свои чувства, теперь он в моих руках! Теперь он должен включиться в игру, правила которой буду устанавливать я. Часто делали так с подружками: кокетничали с несимпатичными парнями, чтобы потом со смехом прикалываться над ними. Ольга быстро выросла из таких развлечений, но мне они еще не надоели. Только ведь Артур не был несимпатичным.
С романтическим вздохом я съехала по спинке скамейки вправо и положила голову ему на плечо.
— Какой вечер, какое море… — прошептала задыхающимся голосом.
— А ты капризная девчонка, — иронически буркнул он.
— Знаю, — передвинулась так, чтобы послать ему нежный взгляд, как будто он сказал самый прекрасный комплимент. — Знаю, поэтому меня все так любят.
— Все тебя любят? — спросил с недоверием. Актером был гениальным. Совсем как я. — Все? И где же эти счастливцы сейчас?
— Не могу же я вздыхать при звездах со всеми…
— Ах, да-да-да…
Он запнулся, потому что я приподняла его подбородок, повернула голову и заглянула ему в глаза. Эти ангельские… эти дьявольские глаза были совсем рядом.
— Но я не люблю, когда кто-то позволяет себе слишком… — заговорил он, все больше очарованный моей прелестью.
— Позволяет? Слишком? — прошептала я чуть хриплым голосом, почти касаясь губами его подбородка.
Улыбнулся, с трудом скрывая, как ему нравится это 'слишком'. А у меня вдруг так пересохло горло, что я не смогла продолжать шепот, боясь, что начну скрипеть и каркать, как ворона. Это означало, что я вот-вот забуду, что хотела всего лишь пошутить, только поиграть… Но не могла же я молча скалить зубы, поэтому попыталась дотронуться губами до уголка его губ. Чувствовала непреодолимое желание ощутить вкус его ангельских… дьявольских… его губ.
Артур слегка отстранился:
— Тебе только семнадцать.
— Ну и что? — кажется, даже с пересохшим горлом я говорила вполне мило. — Тем более, что мне восемнадцать.
Мы почти касались друг друга губами.
— Через сколько месяцев будет восемнадцать? Через полгода?
Я была потрясена такой сменой его настроения на 'родительски-опекунское'.
— Тогда чего ты от меня вообще хочешь? — не смогла сдержать злости.
— Я? От тебя? — изумление его было безмерным.
— Да! Ты! От меня! Сначала демонстрируешь, что я для тебя все равно что воздух, еле-еле киваешь мне, а потом предлагаешь учить меня, проводишь со мной время. Сначала играешь со мной, а потом начинаешь поучать! Не понимаю тебя, понятно?
Я выпрямилась и с достоинством отодвинулась от него:
— Можем возвращаться, ведь тебе этого хотелось!
— И все же, сколько тебе еще ждать восемнадцатилетия?
Я отвернулась и посмотрела в черную бездну. Море ночью — сплошное черное пятно.
— Ну хорошо, четыре месяца. И что теперь? Идем в гостиницу?
— Нет, поговорим.
Нет, на это у меня не было желания. Ничего не изменится, ни одно слово не поможет, если его сердце твердое, как алмаз. Закрыла глаза, усилившийся ветер развевал мне волосы. Какой у него спокойный, бархатный голос. Мне хотелось кричать, плакать и говорить одновременно. Но я только пошептала: 'Идем в гостиницу' и сделала движение, как будто встаю.
— Подожди.
Его рука несильно сжала мою чуть повыше локтя.
— Не хочу говорить. — Я повернула голову и холодно посмотрела ему в глаза. — Не нужно. Я малолетка и соплячка. Все понимаю.
— Ничего ты не понимаешь.
— Вот как?
— Ничего.
Смотрел на меня своим многозначительным взглядом. Я же не собиралась добавлять в свой даже искорку теплоты. Так сидели не меньше минуты.
— Оставь меня в покое! — проворчала я со злостью и вырвалась от него.
— Ты ведешь себя, как ребенок.
— Это ты относишься ко мне, как к девчонке!
— А ты и есть девчонка.
— Тогда зачем со мной гуляешь? Зачем сюда привел? Найди себе взрослую тетю и даже не смотри в мою сторону!
Я вскочила на ноги и пошла прочь, дрожа, как в лихорадке. Как мне все это надоело! Каждый хочет тобой манипулировать, даже мальчишки. Изменяют — я прощаю, лгут — я прощаю, игнорируют — я прощаю… И этот туда же! Но все прошлые переживания не прошли даром, я теперь не так проста. Я не буду чьей-то марионеткой! Теперь я установлю границы и буду следить за ними!
6
Как я и думала, родители еще не вернулись со своего романтического ужина. Было им, конечно, куда приятнее. Они смотрели друг на друга, а не в календарь и документы.
— Тем лучше, — сказала я себе, хватая короткую бежевую ночнушку и направляясь в сторону ванной.
Лучше…
Потому что все летело у меня из рук. Сначала щетка для волос, которой я ударила себя по лбу. Потом раздавила шампунь и вымазала им ноги и тапочки.
Кое-как умылась и кинулась в постель. Даже Нику не удавалось взвинтить меня до такой степени… Ник сопляк по сравнению с Артуром… Вот, и я туда же — сопляк…
Но мой ангел ведет себя дьявольски непонятно. То я ему нравлюсь, то смеется и подшучивает. Да, конечно, такой, как он, вне конкуренции, все хотели бы познакомится с ним. Но я тоже не вчера родилась и не позволю собой крутить, как кошечкой Китти! У меня своя гордость и не позволю относиться ко мне, как к вещи. Как к вещи худшей из худших только потому, что мне еще ждать и ждать до осени знаменательной даты совершеннолетия! И вообще, с чего он взял, что к нему побежит каждая, как только он ее поманит.
Это были мысли многочисленные и разумные.
А одна неразумная умела затмить их: как очаровать его (или, более грубо, соблазнить) и доказать, что им тоже можно вертеть, словно марионеткой.
Этой мысли мне хватило надолго.
