данные о нашем смещении к Южному полюсу Земли. Это была моя первая победа! Но нам еще несколько раз досталось, и мы чуть было не затонули, но спасла находчивость и я вовремя вытолкнула сфероидос на поверхность океана. Пока заделывали повреждения и боролись с водой, я поднялась на купол и увидела страшную, феерическую картину гибели нашей Земли. Всюду, насколько хватало обзора, на темном фоне я видела огненные малые и большие светящиеся траектории падения космических объектов. За мое наблюдение я насчитала их более тридцати. Этого было достаточно, что бы нас потопить все эти тридцать три раза.
Проходя в ЦП, я случайно встретила маленькую и довольно хрупкую девочку. Нервы мои были на пределе, и мне очень захотелось, хотя бы на минутку отвлечься.
— Как зовут тебя, милое создание?
— Моно.
— Что это за имя такое?
— Согласна, звучит нелепо. — Уже как-то по-взрослому рассуждает она. — Но я его не выбирала, оно мне присвоено от рождения. А в имени человека отражена его судьба. И в твоем имени Оно, заложено твое предназначение. Оно, это значит он и она одновременно. В тебе живут сразу два человека. Он и она. Один, это он, повелевает, а она, может сильно и нежно любить. Возьми меня к себе. Я стану тебе верной подругой и нежным любовником.
Я засмеялась. А ведь так оно и случилось, потом!
Глава 6. Наше спасение, дети-ангелы
Моно оказалась ребенком, только снаружи, а внутри в ней жил уже полновесный и очень способный, мудрый и вдумчивый помощник и как не покажется это странным, то и просто прекрасный любовник.
Отвлекусь и поясню нашу любовную терминологию. Так как, кроме нас женщин никто не мог заниматься любовью, и занимались ей только мы, женщины, то и любовники получали такие условные названия. Та из пары женщин, кто преимущественно ожидал и принимал ласки, называлась любовницей, а та кто их отдавала, стал называться любовником. Поэтому предложение Моно, было вполне привычным в нашем мире. Она предлагала себя в качестве отдающей свою любовь.
Она родилась, перед самым началом катаклизмов и казалось, что сама природа посылает ее к нам в помощники. Это были дети-ангелы. Так их мы потом назвали. Они так быстро росли и все схватывали на лету, понимали с полуслова. Мало того, Моно, как только ко мне переехала, сразу же засела за генетику. Ей, буквально за несколько дней, надо было, как она мне призналась сама, разгадать тайну разрушения защиты мужских генов. И она эту информацию разгадала! Не за пару дней, а за месяц. Но все равно, разгадала! За месяц нашего совместного проживания она поражающе быстро осваивала гигабайты различной информации и умудрялась, не ведомым мне способом, предотвращать следующие попадания в нас космических пришельцев. Работая за суперкомпьютером, она безошибочно вычисляла траектории наиболее угрожаемых нам объектов и заставляла меня все время маневрировать под ее диктовку. Кроме того она билась над разработкой синтетического мужского гена. Когда я ее спрашивала, то она мне отвечала, что в этом суть всей проблемы.
— Если бы мне удалось синтезировать мужской ген, то мы были бы спасены.
— Это еще почему? — Спрашивала с недоверием я.
— Ну как ты не понимаешь? Стоит только его получить, как я тут же, помещу его в тебе и себе.
— Ну и что? Что это нам даст? Ну, будет еще на один ген больше, причем мужской. И на черта он мне нужен? Еще яйца вырастут ненароком.
— Да, это же наше спасение! Ну, смотри! У меня будет мужской ген, пара х-у, а у тебя, женский х-х, мы встречаемся и обмениваемся генной информацией и допустим, что так рекомбинируют цепочки ДНК, что твой ген запускает во мне воспроизводство пар х-у хромосом.
— Погоди, погоди! Я совсем запуталась. Ты можешь проще объяснить? Для таких недотеп, как я! Кто и что запускает и зачем? Просто скажи в двух словах, что ты сможешь от сношений со мной родить? Так, что ли?
— Ну, примерно так! Да, да! Так! Именно это я и хотела тебе сказать.
— Ну, так бы и говорила мне по-человечески? — Оставляю за собой последнее слово.
— А то рекомбинации, пары, эти иксы, да игреки.
— Постой, постой! — Вдруг взрываюсь я, надеждой в счастливой догадке. Теперь до меня дошло! — Ты только скажи? Ты это сумеешь?
Потом, несмотря на весь ужас нашего положения и отчаяние, гибель ковчежцев я все время чувствовала себя на подъеме и все время твердила.
— Ничего, ничего! Она это сможет! Главное, выжить!
Все кто слышал меня, думали, что я так говорю о себе. А ведь они самого главного пока что не знали! Моно, она ведь сможет! Она ведь гений! И у нее это обязательно получится!
Пока наш борт укрывался в тени Земли, я урывками навещала Моно. Мне не терпелось услышать от нее, что вот! Оно получилось! Вы скажите, а как же любовь? Какая, там любовь? Я сутками испытывала такое перенапряжение, что просто валилась в забытье и спала, при каждом удобном случаи. Иногда я не могла уснуть часами
напролет, иногда бодрствовала сутками. Но все время думала о ней, моей девочке. Можно сказать, что я, как бы для нее спасала себя и всех. Мне надо было дать ей возможность закончить ту работу, что она на себя добровольно взвалила. Я ждала со дня на день положительный результат.
Уловила, выкроила время. Зашла в капитанскую каюту. Моно сидит перед мониторами суперкомпьютера. Вижу только ее спинку и аккуратно причесанную головку. Ребенок весь погружен, он занят настолько, что я не решаюсь ее даже отвлечь своим банальным вопросом. Прошла, мимо, не отвлекая. Решила хоть что-то приготовить ей эксклюзивное, из натуральных продуктов, а не это безвкусное пойло и питательную синтекашу. Она уже у всех сидела в печенке. Хоть и старались разнообразить ее вкусовые качества, но биогенная химия, есть химия. Она все равно, всем быстро надоедает. За готовкой отдыхаю. Готовлю, а мысли все время витают в облаках или перед глазами проплывают картины недавних побоищ.
Нам как-то удалось установить на некоторое время связь с теми, кто так же, как и мы спасался в самых крайних широтах. На связь, сквозь треск и помехи вышла Саша, командир Сфероидоса-3289. Я ее хорошо знала. Вместе учились на пайлотов.
— Саша! Ты?
— Я! Думала, что мы одни здесь укрываемся. Рада! Безмерно рада, что и ты жива.
— Саша! А как там у других? Я ведь связь, как потеряла со штабом, так все время
все сама, да сама. Они, наверное, готовят мне разнос? Что скажешь?
— Скажу, что никакого разноса тебе не будет. Нет никакого штаба. Кругом хаос и светопреставление. Коллапс, одним словом! Интересно, когда же эти проклятые бомбардировки закончатся. Или пока они всех нас не перебьют, то не успокоятся?
— Саша, а ты это точно? Ну, насчет штаба?
— Точнее не бывает. Все происходило на наших глазах. А помочь, ты сама ведь все знаешь. Удар, волна сверхзвуковая, потом гора воды. А когда выскочили наверх из глубины, то никого и ничего. Только взболамошенная вода, да обломки. Ну и трупы. Много, тысячи. Вот и все, что я тебе могу сказать о штабе.
Молчим. Эх, сколько их, таких как мы, превратились в кипящую воду и корку тел, плавающих в тесноте, тысяч трупов!
— Саша? А у тебя много?
— Много. Все время много. Дня не проходит, чтобы опять не работал крематорий по несколько часов подряд.
Опять молчим.
— Оно? Как ты считаешь? — Я понимаю и не даю ей докончить вопрос.
