Авторы пишут: «Такого развития событий не желают элиты и, самое главное, не выдержит общество, склонное помечтать о сталинской шинели, но не готовое ощутить на себе сталинскую длань».
Хороший кусок. И правильный. С одной поправкой. Что общество само еще не знает, что именно оно готово «ощутить». Но уже знает, что оно ощущать не готово.
До встречи в СССР!
От редакции
Наш проект
Если ты по-настоящему готов, то еще можно спасти и Россию, и человечество
Враг опорочил такие слова, как «великий эксперимент», «построение светлого Града». Враг внушил многим жителям нашей страны, что государство должно обеспечивать комфортную жизнь. Ставя перед собой задачу осуществления в России нового полноценного исторического проекта, мы обращаемся к гражданам и говорим: «Враг запрещает вам использование высоких слов, апелляцию к высокому смыслу. Но сам-то враг только этим и занимается!»
Вступая в должность президента США, Джордж Вашингтон сказал о величайшей всемирно- исторической роли Соединенных Штатов. Он не сказал, что его задача — обеспечить американцам некую комфортную жизнь. Он сказал, что судьба мира зависит (цитируем) «от эксперимента, доверенного рукам американского народа».
Скажи он это в Москве в каком-нибудь 1990-м или 2010 году — ох, как бы вызверились на него российские либералы! «Не смейте экспериментировать!» — возопила бы наша коллективная либеральная глотка. Еще бы! Ведь именно о невероятной скверности экспериментаторства как такового орали наши диссиденты, организуя подкоп под советский проект.
Советский проект был кровав? А американский? Истребленные индейцы… Порабощенные негры… Беспощадная гражданская война… Если от реальности переходить к идеям, то кто сказал:
Артур Шлезингер называет отцов-основателей США
Идея «Града на холме»… Создание этого «Града» — вот цель, которая вдохновляла и пуританских воинов Оливера Кромвеля, и фермеров, осваивавших территорию нового американского государства. Правомочно ли в своих деяниях опираться на идею, на миссию? Либо это правомочно для всех, либо это неправомочно в принципе.
Но может быть, американцы опирались на это лишь при основании государства? То есть в эпоху, когда еще силен был религиозный накал? А потом возобладала прагматика? Такое предположение противоречит реальности. Отцы-основатели США, осуществляя американский проект, стремились вовлечь в него и светских, и религиозных людей. И потому взвешивали долю религиозной риторики, так сказать, на аптекарских весах.
А вот как охарактеризовал свою родину в 1982 году Рональд Рейган:
К вере и свободе… Конечно, при осуществлении американского проекта светские идеи Просвещения («свобода») оказались сплавлены воедино с высоким пуританским накалом («вера»). Но существование подобного сплава никоим образом не противоречит тому, что мы здесь хотим обсудить. А обсуждаем мы право народа на осуществление великого исторического проекта, на проведение великого эксперимента, на построение великого Града.
Нам скажут, что американцы были вдохновлены благой идеей. А наши народы, построившие СССР, прельстились идеей скверной, нежизнеспособной, порочной. Для того чтобы принять или отвергнуть подобное утверждение, нужно иметь четкое определение той идеи коммунизма, которая то ли блага, то ли порочна, то ли нежизнеспособна, то ли спасительна. Что такое коммунизм?
КОММУНИЗМ — ЭТО РАСКРЕПОЩЕНИЕ И ПРОБУЖДЕНИЕ ВЫСШИХ ТВОРЧЕСКИХ СПОСОБНОСТЕЙ В КАЖДОМ ЧЕЛОВЕКЕ.
И всё. Никакого другого содержания в идее коммунизма нет. Красный проект, который осуществляли отцы-основатели СССР — это невероятно важный для человечества великий эксперимент по раскрепощению и пробуждению высших творческих способностей в каждом человеке. Кто-нибудь рискнет осуждать идею раскрепощения и пробуждения высших творческих способностей в каждом человеке? Кто- нибудь способен предложить в XXI веке что-то иное в виде спасения от надвигающейся глобальной беды? Кто-то дерзнет утверждать всерьез, что человечество способно спастись в XXI веке, не дав кардинально новых ответов на главный вопрос — о восхождении человека? Что можно уклоняться от ответа на этот вопрос и подменять этот ответ разного рода частностями экономического, политического, социального и иного характера?
Раскрепощение и пробуждение — это абсолютно разные вещи.
В СССР удалось добиться существенного раскрепощения высших творческих сил в каждом человеке. Образование и культура, образ жизни и социальная практика позволили раскрепостить очень многое. Без этого раскрепощения не было бы ни советского образа жизни, ни советских культурных, научных и иных созидательных достижений, ни Победы в Великой Отечественной войне.
Нерешенной оказалась проблема пробуждения высших творческих способностей в каждом человеке. СССР рухнул, не справившись с этой проблемой. И нам придется заняться решением этой проблемы, коль скоро мы хотим полноценного исторического реванша. А ведь заговорив об СССР 2.0, мы сделали заявку именно на такой реванш.
Добавить пробуждение к раскрепощению — вот что такое 2.0, вот что такое переход от классического коммунистического проекта к проекту, который мы называем Сверхмодерн, противопоставляя его и рушащемуся проекту Модерн, и разрушительным антигуманистическим проектам, противостоящим Модерну. Все это мы будем еще обсуждать подробно. Сейчас же поговорим о проекте как таковом.
Что такое проект? Не проект вообще, а Проект с большой буквы — ведь именно такой Проект мы стремимся осуществить.
Сейчас проектами называют даже корпоративные вечеринки. Поэтому нам придется — не в первый раз и по необходимости сжато — разъяснять, чем именно исторический проект отличается от всех иных идеологических сочинений.
Исторический проект — это слово, ставшее плотью. То есть это текст, претендующий на то, чтобы во-плотиться, то есть стать плотью новой жизни, организовать эту самую новую реальную жизнь во всей ее полноте и сложности. Возможно ли это? Всмотримся в прошлое и убедимся: христиане, мусульмане, буддисты, индуисты, даосы… — все они организовывали новую реальную жизнь через во-площение священных текстов. Надлежащим образом дооформляемых и транслируемых обществу.
Нам скажут: «Так на то они и священные!» Не будем ссылаться на Конфуция и его тексты, создавшие новую китайскую реальность, воскресившие рухнувшую державу. Эти тексты можно называть и
