некоего жестокого эксперимента, который проводят инопланетяне, стремящиеся выяснить, как люди жили до гибели человечества. «И кто захочет искать ад в иной жизни? Он здесь, в сердцах злых людей», сказал когда-то Жан-Жак Руссо в «Эмилии».
Со временем авторы научной фантастики научились изобретать и более утонченные демонические ситуации, в особенности, в произведениях на тему о перенаселенной Земле. После романа «Стоять на Занзибаре» (1968), шедевра Джона Браннера, Роберт Сильверберг в романе «Время изменений» (1971) разработал поразительную концентрационную систему: обширный пандемониум, состоящий из жилых башен высотой в 1000 этажей для населения Земли, достигшего в ХХIV веке цифры в 75 миллиардов человек. Эти условия приводят к медленному разрушению взаимной привязанности между людьми, из чего неизбежно следует гибель общественных структур. Итогом является возникновение типичного ада. Еще более отвратительны условия, которые создает для наших потомков Майкл Коуни в романе «Друзья сыграли в ящик». Перенаселенность достигла таких масштабов, что приходится сохранять мозги в консервированном виде, чтобы позволить хотя бы части населения существовать вне жестяного ада.
Появившаяся в начале 70–х гг. так называемая «спекулятивная» фантастика открыла новые довольно странные пути для научной фантастики. Ее авторы освоили приемы, с помощью которых им удавалось поддерживать адскую иллюзию о перспективах нашего выживания, сначала идентифицируя, затем изолируя смертоносные тенденции человеческой психики, чтобы впоследствии успешно преодолевать их. Подобное погружение в пучины человеческой сущности нередко порождало весьма сложные для понимания тексты. В них описывались идеальные замкнутые миры, на примере которых раскрывались все более и более конкретные отображения нашего внутреннего ада.
Самым поразительным автором этой плеяды является Кристофер Прист. В его романе «Опрокинутый мир» (1974) исследуется сама сущность догмы вечного проклятия. В загадочном Городе время измеряется в километрах, пространство делится на прошлое и будущее; все это связано с тем, что Город должен непрерывно передвигаться по рельсам, которые укладываются перед ним и разбираются позади него, так как он должен придерживаться постоянно перемещающегося Оптимума. Эта процедура повторяется до того дня, когда жители Города, наконец, осознают всю глубину своего безумия. Но перестанут ли они упорствовать в своем заблуждении?
В этой категории ада в виде петли можно упомянуть и роман Филиппа Кюрваля «Это милое человечество» (1976), в котором описывается возникновение идеального общественного устройства, когда с континента были изгнаны все иностранцы, а границы Европы оказались на замке, чтобы обеспечить аборигенам спокойное существование в изолированном пространстве. В этой книге показана шизофреническая картина ада как следствия особенностей европейской культуры, ввергающих ее сторонников во власть старых страхов.
В своем «Концентрационном лагере» (1967) Томас Диш изображает милитаристский фашистский режим, при котором интеллектуалы изолируются от общества. Действие происходит в близком будущем в Соединенных Штатах, находящихся в состоянии войны, в лагере «Архимед». Заключенных подвергают воздействию сыворотки, полученной из культуры бацилл сифилиса и вызывающей усиление деятельности мозга. Видение Дишем будущего мира, общество которого построено по принципу «геенны огненной», когда приближение к уровню гения грозит человеку гибелью, крайне пессимистично.
У Антуана Володина герои его «Сказочного ада» участвуют в космическом путешествии, являющемся целью оккультных сил, в том числе весьма необычных мутантов. Они развлекаются, поджаривая невинных, чтобы проверить, не является ли холокост эффективным средством для победы над пространством.
В романе Ф.Дика «Убик» (1969) события развертываются с большими затруднениями для живых, тогда как мертвые используются, чтобы попытаться сохранить видимость реальности.
«Я питаюсь жизнями людей или тем, что от них сохранилось… Если вы подойдете ко мне — я постараюсь держать рот открытым — вы сможете услышать их голоса» — утверждает один из персонажей, помещенных Диком в будущее, в 1992 год.
Происходит взаимоналожение деградирующей вселенной живых и онирической вселенной мертвых, сохраняемых в полуживом состоянии в криогенных гробах. Впрочем, автор не сохраняет никаких иллюзий; мир претерпевает кошмарные искажения, время отступает вплоть до 1939 года. Только Убик знает, чем кончится эта история, потому что он присутствует везде. Но что это такое — Убик?
Чтобы избежать погружения в тартарары, не будет ли достаточно принять такой образ жизни, который не придает слишком большого значения реальности, чересчур огорчительной для любителя экзистенциального комфорта. Таким образом писатели приходят к созданию дьявольских вселенных, все более и более утонченных. «Автокатастрофа» Д.Г.Балларда (1973) представляет собой мешанину из автомобильных аварий и сексуальных актов, пыл участников которых граничит с самопожертвованием. Действие романа совершается в обстановке экстаза и страха перед всеобщей катастрофой, неизбежной в моторизованном аду.
И почему бы не раздвоиться, чтобы избавиться от своей наиболее пагубной части? В романе «Вещество смерти» Дик описывает жизнь находящихся вне общества отверженных, которые используют любые наркотики, в том числе и наиболее страшные, разрушающие мозг. Для Фреда, сотрудника бригады по борьбе с наркоманией, в то же время играющего роль Боба, токсикомана, за которым ведется слежка, результат оказывается ужасным.
В этих ситуациях, на которых основываются наши суждения по поводу человеческого существования, нашего выживания и прочего, вырисовывается образ главного героя этих сатанинских рассуждений, образ Энтропии. Она неизбежно наносит удар там, где существует жизнь, где есть энергия, она осуждает на инертность, на вечное забвение все наши действия и мысли. Это возникающий по недосмотру ад, в котором исчезают моральные принципы, религиозные убеждения, идеалы, все, созданное разумом. Эта роковая бездна, воспроизведенная на уровне космоса, дает самое печальное представление о вечности для тех, кто намеревается покорить ее. Лучше делать что угодно, выполнять хотя бы самые жалкие действия, чем допускать возможность исчезнуть по недосмотру.
«От «Космической одиссеи, 2001» у меня осталось ощущение глубокой дремоты, насыщенной какими-то цветными пятнами», — говорит Франсуа Нуррисье после анализа ответов на вопросы, заданные И. и Г.Богданофф в исследовании «Эффект научной фантастики». Эта малоизвестная книга излагает сведения обо всем спектре фантазмов, порождаемых научной фантастикой, о кататонических состояниях и ментальных пертурбациях, вызываемых этой литературой в сознании того эталона, каким является для фантастики интеллигенция, хронически ошибающаяся в выборе цели.
У ее представителей есть то преимущество, что они могут позволить себе испытывать недоверие, потому что ад продвигается вперед быстрее, чем их мысль. Им остается лишь смириться с многими потрясениями нашей цивилизации, которые все громче и громче заявляют о себе. Например, с генетическими манипуляциями и виртуальными мирами, главными темами современной научной фантастики. Первое направление действительно вызывает ужас. Жалкая овечка Долли предвосхищает человека завтрашнего дня, наполовину Сатану, наполовину барана, облик которого непосредственно сливается с древними адскими мифами, в которых действуют жуткие гибриды. Было бы хорошо, если бы эти мрачные создания не только пугали, но и заставляли нас вновь и вновь перечитывать появившийся более 180 лет тому назад роман «Франкенштейн» Мэри Шелли, или «Остров доктора Моро», в котором великий Г.Д.Уэллс добрую сотню лет назад с такой силой показал опасные перспективы вмешательства человека в его собственную природу.
Что касается виртуального мира, то он автоматически ассоциируется с адом, поскольку представляет для нашего сознания экспериментальный потусторонний мир. Мир, в котором уравнение наших желаний неизбежно будет содержать алгебраическую ошибку, приводящую к нашему осуждению за грех гордыни
Тем не менее, «Город пермутантов» (1994) австралийца Грега Игана, одного из наиболее оригинальных авторов последнего десятилетия, оказывается подлинным монументом виртуальной сложности, не приводящей к немедленному наказанию. В 2045 году богатые усопшие заказывают перевод своего сознания в электронную форму и продолжают существовать в виде компьютерных программ в информационном мире. Эту проблему нельзя считать надуманной. Разве для живого, преждевременно загнанного компьютером в гроб, виртуальный мир не покажется обычной геенной?
У потерявшего надежды человечества будущее предшествует смерти. И будущее — это образ
