человека.
Как ни крепилась Ольга, но при этих словах Оленина она громко расхохоталась.
— Это вздор, сударь, — заявила, наконец, сумев взять себя в руки, Ольга. — После смерти папеньки Татьяна бедна как церковная мышь. Все, что у нее есть, — эта Ларионовка с сотней душ, да пруд, да лесные угодья…
— Все это сейчас не имеет ровным счетом никакого значения, — покачал головою Оленин. — Неужто вы до сих пор не поняли — госпожа Ларионова не случайно стала добычей этой своры охотников до богатых наследниц? Она — наследница. Это доказал мой дядюшка, чтоб ему пусто было…
Ольга почувствовала, как сердце медленно падает куда-то вниз, на самое донышко ее существа.
— Чья? — пролепетала она.
— Князя Мещерского, — медленно произнес молодой человек. И совсем уж еле слышно прибавил: — Того самого.
— Мещерского?
Ольгины глаза округлились, она взирала на Оленина в полнейшем изумлении. — Золотого вдовца? Измаильского «Турки»? «Али-Бабы»?
И теперь Оленин лишь молча кивнул.
А Ольга медленно опустилась на стул. Силы вдруг покинули ее в мгновение ока. Столь невероятным было известие, только что сообщенное этим странным, застенчивым молодым человеком!
4. НАСЛЕДСТВО РУССКОГО АЛИ-БАБЫ
О московском князе Мещерском, обладателе сокровищ Измаила, с давних пор ходило немало легенд в высшем свете. Несмотря на то что старый князь давно почил в бозе, а самих драгоценностей никто толком и в глаза не видел. Тем не менее уже двадцать четвертый год со времени взятия неприступного форпоста на Дунае не скончались всяческие толки и пересуды о турецкой казне, якобы зарытой янычарами паши, покуда в крепости шел яростный шестичасовой бой. Сейчас крепость уж год как стала российскою, но до сих пор искатели приключений нет-нет да и появлялись в ее окрестностях с ломами и заступами.
Так или иначе, но в скором времени после достопамятной военной кампании князь Мещерский, участвовавший в штурме, будучи генералом инженерных войск, ушел в отставку, ссылаясь на слабое здоровье и старческую немощь. А буквально на будущий год отстроил себе роскошный дворец в Орехово, в пяти верстах от московской заставы, и стал вести жизнь на широкую ногу, с загулами и кутежами, достойную разве что героев арабских сказок «Тысячи и одной ночи».
Поговаривали, что князь сыскал-таки сокровища паши, но не в самом Измаиле, а соседней бессарабской деревушке. Там золото, серебро, жемчуг и чеканные монеты в кувшинах были во множестве зарыты под грязным пологом самой обыкновенной конюшни, где держали тягловых лошадей турецкие фуражиры. Ссылались на инженерные таланты князя, его удачливость, но были и другие слухи, помрачнее. Якобы Мещерским был захвачен пленник, рассказавший князю все о спрятанной казне, да так и сгинувший затем бесследно.
Сам Мещерский тоже умер в одночасье. В самый разгар пирушки с прусским посланником и парой ветеранов измаильской компании князь вдруг густо побагровел, стал хватать ртом воздух, точно рыба, вытащенная на лед. Минута, другая, и случился апоплексический удар.
Пикантность ситуации заключалась в том, что у князя вовсе не оказалось наследников, могущих подтвердить свои претензии не только по прямой, а и по всем побочным родовым линиям. Будто бы документы, что еще могли пролить хоть какой-то свет на его родственные связи, дотла сгорели во время московского пожара в городе, захваченном Бонапартом. Государь велел принять ореховское имение и все капиталы покойного князя в государственное призрение сроком на двадцать пять лет. После чего, буде к тому времени не сыщутся законные наследники, передать все имущество в казну, на государственный счет и во благо отечества.
— Мой дядя, чтоб ему пусто было, раскопал что-то в архивах. Некий документ, подтверждающий отдаленное родство вашей Татьяны Ларионовой, а стало быть, и права ее наследства всего состояния князя Мещерского.
— А вы, кажется, тому не слишком рады?
— Тому есть причины, — слегка покраснел молодой человек. — Но вы совершенно правы, сударыня: я нахожу это наследование противным всем моим планам и видам на будущее.
— Ладно, об этом потом, — кивнула Ольга. Однако про себя решила непременно вернуться к сему щекотливому вопросу при первом же удобном случае.
— Да велико ли состояние князя?
— Боюсь, что весьма, — вздохнул молодой человек. — Именно потому на него и положил глаз граф Всеволод Орлов. Поверьте, он не стал бы прилагать таких усилий ради… ради…
Оленин на миг замялся.
— Ради пустышки? Вы это хотите сказать? — пришла ему на помощь Ланская.
Тот промолчал, но Ольге и без того было ясно. Ее лучшая подруга, кажется, угодила в руки авантюриста!
— Где она сейчас? Когда вы ее покинули?
— Вчерашнего дня, ввечеру. И с утра уж вас дожидаюсь.
— Как она, здорова ли? — с тревогою спросила Ольга. — И где они теперича?
— Слава богу, — ответил Оленин. — Орлов и его люди остановились на ночлег в старом замке графа Потоцкого. Там все изрядно заброшено, но несколько комнат пока еще довольно сносны. Где сейчас — не знаю.
Ольга размышляла всего минуту. После чего решительно заявила.
— Полчаса на сборы и — едем. Мы должны их догнать и вызволить Татьяну из лап этого Орлова. Сейчас я накажу кучеру, чтобы запрягал сани пошире.
— Я готов, — с жаром воскликнул молодой человек. Однако тут же замялся. От Ланской не укрылось его смущение.
— Что-то не так, сударь?
— Дело в том, что с Орловым нынче четверо подручных, и все как на подбор люди бывалые, — пояснил Оленин. — В гвардии абы кого не держат, сударыня.
— В этом я уже убедилась из вашего рассказа, — холодно заметила она. — Пройдохи, авантюристы и лгуны, избалованные сыночки из богатых семейств, привыкшие все получать по первому требованию. Но уверяю вас, сударь…
Ольга крепко сжала кулачки.
— Со мною этот номер не пройдет. И ежели они хотят войны, они ее получат.
— Биться я готов, — покачал головою Оленин. — Но признаться рассчитывал, что мы возьмем тут подмогу. Пару десятков мужиков покрепче — и мы их одолеем.
— Ишь ты, Аника-воин, — прищурилась Ольга, по-новому взглянув на молодого человека. — С эдакой армией да по зимнему тракту нам их не догнать, уж больно тощи ларионовские лошаденки. Но прежде меня другое интересует, сударь вы мой. Чего ради вам принимать столь большое участие в судьбе незнакомой вам девицы? Вы же, помнится, сами являетесь этим… кавалером Гименея?
Последние слова она произнесла с большим презрением, так что молодой человек вновь побледнел.
— Увы, это было так, — признался он. — Но лишь до той минуты, как я увидал портрет госпожи Ларионовой. С той минуты я дал себе клятву вызволить ее из рук Орлова и его разбойничьей шайки.
— Так и впрямь большая симпатия? — с любопытством уставилась на него Ланская.
— Великая, сударыня, — вздохнул молодой человек.
— Да вы просто романтический герой, — усмехнулась Ольга. — А я-то уж, признаться, думала, что они давно перевелись в России.
— Злодеи-то не перевелись, как видите, — пожал плечами Оленин. — А столь сильных чувств, сродни
