О, Днепр! Не всякая птица долетит до середины Днепра. Но, некоторые птицы летят и дальше, и все реки впадают в море.
У самого синего моря, вдоль полоски галечного пляжа тянулась пустынная шоссейная дорога. За дорогой тянулись и высились пустынные, глинистые сопки, где приезжие из Москвы ребята любили снимать фильмы про суровый Афганистан, далеко не отрываясь от прелестей Казантипа и коктейлей Коктебеля. На пляже, приезжие из Москвы ребята и девочки любили позагорать голышом. Здесь было царство нудизма, свободной любви, лёгких наркотиков, лёгких, как морской бриз денег, солнца и вход свободен — равно под солнцем и под луной.
На дороге, террасой возвышавшейся над полоской пляжа, стоял джип, надутый и серый, как грозовая туча. Поверх серятины на капоте был ярко нарисован оранжево-чёрный леопард с зелёными глазами. У джипа стояли четверо мужчин, вперив глаза в полоску пляжа, где бродили, сидели, стояли и лежали в разных позах голые мальчики и девочки. Мужчин интересовали, преимущественно, девочки.
Один из них достал из машины бинокль и, примерившись, тихо сказал, — Ни хрена себе.
Прямо в окуляры его бинокля, улыбаясь, шла загорелая нимфетка, кроме чёрной бейсболки и медного браслета на запястье, на ней ничего не было.
Она взбиралась всё выше и выше по каменистому откосу, с чёрным рюкзаком в руке, пока мужчина не опустил бинокль.
— Здравствуйте, — сказала она. — До города не подвезёте?
Она была узкобёдрая, как мальчик, почти без грудей, треугольника жёстких волос внизу живота никогда не касалась бритва.
Мужчина громко сглотнул и беззвучно кивнул. Трое других в один громкий голос сказали, — Да!
— Да на фига тебе этот Коктебель?! — через некоторое время, наперебой убеждали они, сидя возле маленького, но жаркого костра, на котором аппетитно поджаривался шашлык. — Ну, на фига? Ты нигде так не отдохнёшь, как здесь. Ничего подобного не увидишь. Это заповедник. Раньше сюда пускали только больших шишек. Да и сейчас…не всех. Тут охота, форель в речке, эдельвейсы и ещё что-то, чего нигде нет. Есть алкоголь и никотин. Много.
Действие разворачивалось под сенью сладостных струй. С замшелых скал спадал прозрачный водопад, вода искрилась, как нарзан, в голубой каменной чаше. Поляну покрывала нежнейшая зелёная трава. На заднем плане высились экзотические хвойные деревья. На морде джипа, вывалившего нутро, скалился весёлый леопард.
В траве стояла, торча хищными стволами, пирамида ружей — солидный «моссберг», элегантный «хейль», по-джентельменски стильный «холланд-холланд», изысканный «берри» и надёжный, как смерть, СКС. Гостюющей нимфетке уже благодушно показали, как приласкать этих посланцев смерти и даже по- отечески позволили самой снарядить магазин карабина. Рядом, из распакованного ящика вздымались к небу сургучные головки старых дистиллятов и леденела в дорожном холодильнике «Вдова Клико» в предчувствии судьбы.
Всё бы хорошо, но, у нимфетки вовсе не было желания проводить ещё хотя бы час в компании четверых потных козлов с заплетающимися языками. Если делать, так делать. Если не делать, так жевать сопли и сперму потных козлов всю оставшуюся жизнь.
— Пойду, окунусь, — мило улыбнувшись, сказала она, отсутствие переднего зуба ничуть не портило её юное лицо и придавало ему мальчишеский шарм.
За цветущим кустом, она сбросила с себя всю одежду и с наслаждением погрузилась в кристально- чистую мелодию воды. Немного солнца в холодной воде делу не повредит.
Плавая в голубом бокале озерца, она видела, что через ветки кустов на неё пялится мужик и улыбалась, бинокль ему, на этот раз, не понадобится.
Когда она вышла на берег, тупой бык с шумом проломился через кусты и шагнул к ней, очевидно, ему не терпелось застолбить своё право первой ночи. Она схватила свою одежду и стыдливо прижала её к груди, бык навис над ней, обхватив лапищами её худую спину. Он совсем не почувствовал, как жало шильца, проткнув одежду, скользнуло к его сердцу. Сердце ойкнуло и остановилось. Внутри разлился холод, ноги подкосились. Ночь наступила.
Не прикрываясь, с голыми руками, она вышла из-за кустов и пошла к группке охотников на привале. Те галдели о чём-то, показывая руками то ли размеры чего-то, то ли отмеряя срок своей жизни. Затем, их пустые лица, одно за другим, повернулись к обнажённой смерти. Проходя мимо оружейной пирамиды, она выхватила СКС. Лязгнул затвор. На пустых лицах открылись дрожащие рты. Она всадила в них по кумулятивной пуле с расстояния в полметра. Головы разлетелись. Одно безголовое тело упало рукой в костёр и запахло жареным. Она схватила труп за ноги и поволокла его к озерцу. В воде, шипение плоти и тлевшего рукава сразу прекратились.
Когда она столкнула в воду третий труп, за спиной её раздался голос, — А что это вы тут делаете?
Она обернулась. На неё смотрел парень в егерской форме, его губы подрагивали в ухмылке. Тела заколотого быка, лежавшего у него за спиной, он пока ещё не замечал, он был полностью зафиксирован на попе присевшей у воды нимфы и теперь уткнулся взглядом в чёрный треугольник между её ног.
— А? — сказала она. — А-а-а?!
В её глазах запрыгали пляшущие человечки.
Она медленно выпрямилась на загорелых ногах и шагнула к парню, не сводя глаз с его улыбающихся губ.
Ружья при егере не было, на поясе висел пистолет в кобуре и нож. Открыть кобуру было сложно, змеиным движением нимфа выхватила нож и воткнула улыбающемуся парню в живот. Улыбка сползла. Егерь осел на колени, цепляясь пальцами за её запястье. Она вырвала руку и ударила ещё раз — в глаз. Второй глаз закатился. Трупа за спиной он так и не увидел, он умер с нимфой на сетчатке.
Она дёрнула рукоять ножа, но клинок застрял крепко. Тело повалилось на неё.
— Ну-ну! — громко сказал кто-то.
Она подняла голову над плечом мертвеца. В двух шагах от спарившихся тел, спиной к третьему, стоял егерь постарше и, уперев руки в бока, осуждающе смотрел на неё сверху вниз.
Её рука поползла к кобуре, потянула пистолет.
— Что за манцы? — раздражённо сказал мужчина.
Она вскинула ствол над плечом мёртвого и нажала на курок. Выстрела не последовало. Нимфа забыла сбросить предохранитель и передёрнуть затвор.
Лицо мужчины напряглось, рука начала лапать неподдающуюся застёжку кобуры.
Нимфа сбросила предохранитель, передёрнула затвор и прострелила ему грудь.
Упала тишина, лишь детский смех водопада звенел над телами жертвенных быков и козлов.
Глава 4
С шоссейной дороги неуверенно сполз серый, как ящер, джип и слепо бликуя тонированными стёклами, прошуршал гравием к придорожной забегаловке, где уже стояла чья-то замызганная «шестёрка».
Скорлупа двери хрустнула, выпуская загорелую ногу в грязной кроссовке и стриженную наголо голову, остальное выбралось, скрючившись и прогнуло затёкшую поясницу, кроме чёрных бермудов на нём ничего не было, тёмные девичьи соски почти не выделялись на смуглом теле. Спохватившись, она сунулась обратно в кабину, накинула майку, подхватила с сиденья рюкзак и, надвинув на уши чёрную бейсболку, вошла в заведение.
Хрипло звякнула «флейта ветра», замещающая колокольчик на двери и совершенно неуместная, как и колокольчик в этом тесном и душном сарае. Пожилой азиат за стойкой поднял к ней тёмное, как старая медная монета, лицо.
— Это твоя «шестёрка»? — посетительница небрежно ткнула большим пальцем через плечо в затянутую сеткой дверь.
