— Во все времена люди к таким вещам относились по-разному. Все зависит от религии, культуры, национальных традиций. В мое время к этому относятся терпимо.
— А как отнеслись вы? — прямо спросила она, глядя мне в глаза.
— Честно говоря, я очень переживал, что поступил так, сделал это, ну, то, что у нас получилось, так быстро и грубо. Я считал себя виноватым, да и сейчас считаю, что воспользовался вашей минутной слабостью, нет не слабостью, а неопытностью... Мне очень хотелось... быть с вами, но немного по- другому...
— Как по-другому? — произнесла она почти без голоса.
Я перегнулся через стол, взял ее руку и поднес к губам.
— Если ты не против, то сегодня ночью это узнаешь...
— А сейчас, сейчас это можно узнать?
— Сейчас я умираю от усталости, хочу спать и не смогу быть хорошим любовником.
— Жаль. Я подумала, если ты внезапно исчезнешь...
— Надеюсь, что это произойдет не сегодня. Думаю, что я здесь останусь надолго, у меня исчезла возможность перемещаться... Ты не знаешь купца Андрея Степановича, который строит амбары в старой крепости?
— Знаю, он вчера был здесь. А зачем он тебе?
— Его рабочие разбили машину, на которой я сюда попал.
— Значит, ты останешься навсегда!
— Не знаю, это зависит не от меня, — сказал я, умеряя ее непомерный энтузиазм. — Я не сам управляю своими поступками.
— А кто ими управляет?
— Это и мне хотелось бы узнать... Кто-то очень могущественный.
— Барыня, десерт подавать? — спросила Марьяша, видя, что мы больше не проявляем интереса к обеду.
— Да, да, подавай, — машинально разрешила Екатерина Дмитриевна. — И приготовь Алексею Григорьевичу постель.
— У вас? — дерзко осведомилась шустрая девица.
— Да, конечно у меня, — обрадованно сказала хозяйка. — Его нельзя беспокоить. Он не совсем здоров.
Действительно, я еще окончательно не оправился после болезни, почти не спал ночью, но предпочел бы отправиться отдыхать в свою комнату. Однако, промолчал, чтобы не обидеть Катю. На десерт мы с ней наскоро выпили по чашке плохо сваренного кофе и перешли в спальню.
— А в твое время мужчины и женщины... спят в ночных рубашках? — поинтересовалась хозяйка, наблюдая, как я раздеваюсь.
— Кому как нравится, — сказал я, пытаясь снять тесные сапоги.
— А как тебе нравится?
— Без ничего, — признался я.
К сожалению, плавки еще не изобрели, и мне приходилось под брюки надевать подштанники, что мне не нравилось.
Наконец, избавившись от сапог и подштанников, я лег в постель. Катя не ушла и села рядом в кресло. Я закрыл глаза и попытался заснуть.
— Ладно, ложись, — сказал я, когда понял, что уснуть мне все равно не удастся. — Почему ты на меня так смотришь?
— Я тебе помешала, прости, пожалуйста. Ты спи, спи, я просто полежу рядышком. А мне в капоте ложиться или тоже раздеться?
— Конечно, раздевайся, — сказал я, стараясь, чтобы в голосе не прозвучали обреченные ноты. — Зачем же каждый раз рвать одежду?
Екатерина Дмитриевна не заставила себя уговаривать и сбросила шелковую завесу своих совершенств. Я первый раз смог рассмотреть ее без одежды, при ярком освещении, и это зрелище мне понравилось.
Катя принадлежала к типу «роскошных» женщин. Через несколько лет ее формы отяжелеют и потеряют привлекательность.
Пока же «привлекательности» было в изобилии. Мне тут же показалось, что я не так уж сильно хочу спать...
Судя по поведению, ее сексуальное взросление шло ударными темпами. Не могу сказать, что она откровенно себя демонстрировала, но и ложной скромности заметно не было.
— А мне надеть рубашку? — поинтересовалась она, когда увидела, как я ее рассматриваю.
— Не стоит.
— А как мне лечь?
— Ложись ко мне спиной, может быть, нам все-таки удастся заснуть.
