однако, я сдержался и попытался изобразить из себя пылкого влюбленного.
Катя немного успокоилась, и у меня появилось чувство, что удалось избежать скандала и истерики посильнее вчерашней.
Объективно не было никаких предпосылок к такому нашему «неадекватному» поведению. Возможно, я не был влюблен в Екатерину Дмитриевну так сильно, как в Алю, но она была мне глубоко симпатична, восхищала как женщина, вызывала сильные эмоции. Короче говоря, у нее не было ни одного качества, которое могло раздражать, а она меня раздражала. Очень хотелось сказать ей резкость, обидеть...
Она, как будто чувствуя мое настроение, становилась все пасмурнее.
«Ну уж нет!» — решил я и, когда она в очередной раз неприкаянно проходила мимо меня, поймал ее за руку и усадил к себе на колени.
Катя дернулась, пытаясь освободиться, но я не дал, прижал к себе и начал целовать. Хорошие слова тоже нашлись...
Сначала мне пришлось себя подстегивать и искусственно распалять. Однако, постепенно гормоны начали работать, а вслед за ними и все остальное...
«Мы повторим, и дай нам бог всегда так согреваться в лучшие года».
...Ночь была великолепной: уютно тарахтел дождь, керосиновая лампа теплым светом освещала поле нашего сражения, покрытое обнаженными телами.
Плюнь в глаза тому, кто упрекает
ас с тобою в бл...ве и разврате,
Он или дурак, или не знает,
Что такое женщина в кровати,,.
Таким немудрящим стишком какой-то безымянный автор попытался оправдаться за нарушение нравственных норм. Я решил не оправдываться и просто взял от жизни и судьбы все, что она мне предложила на этот час.
Этой ночью Катерина в постели была великолепна. Я в очередной раз склонился перед женщиной, способной преодолеть бремя условной морали. Казалось, что она брала дань за предшествующие «бесцельно прожитые годы».
— Ты, правда, ничего не знала о такой любви? — спросил я, когда нам пришлось ненадолго оторваться друг от друга.
— Догадывалась, — созналась Катя и покраснела, что было очень логично после всего, что мы вытворяли. — Только мне все это казалось таким нереальным, вернее, не относящимся ко мне...
— Ну и как тебе нравится реальное воплощение? — сказал я, немного лукавя и нарываясь на комплимент.
— Я не думала, что это может быть так возвышенно! — ответила она, явно не принимая в расчет мое участие в этом таинстве.
Заснули мы под утро, утомленными и пресыщенными. Жаркие перины медленно высыхали от любовного пота.
...Утром, за завтраком, мы сидели друг против друга, изредка сталкиваясь руками у солонки или графина с морсом. Екатерина Дмитриевна, бледная, с сияющими глазами, сонно щурилась и улыбалась нежно и смущенно.
— О чем ты думаешь? — спросила она, заметив, что я внимательно ее рассматриваю.
— Мне кажется, ты слишком рано родилась. Тебе будет трудно реализоваться в это время. Боюсь, что тебе будет невозможно найти людей, которые смогут тебя понять и оценить.
— Но ты-то меня ценишь? I
— Ценю, однако, неизвестно, сколько времени мы будем вместе,
— Вы хотите оставить меня? — Катя перестала улыбаться.
— Не хочу, — честно признался я. — Только боюсь, что это зависит не от меня. Катя, постарайся поверить мне, я действительно человек из другой эпохи. Я не смогу тебе это доказать, да оно и неважно, не в доказательствах дело. Это так сложно, что я сам не могу во всем разобраться. Я хочу остаться с тобой, так же, как хотел остаться с Алей, я имею в виду Алевтину Сергеевну, однако, обстоятельства все время складывались так, что мы не могли быть вместе. Боюсь, что то же самое будет и у нас с тобой. У меня нехорошее предчувствие...
— Ты это серьезно? — спросила она, побледнев.
— Да, я со вчерашнего дня чувствую, что на меня начинают давить.
— Какие глупости, я совсем о другом, неужели ты «так же» хотел остаться с Алиной Сергеевной, как со мной? Остаться с этой старухой! — сказала Катя, дрожащими губами, но глаза ее сверкнули отнюдь не слезой.
Я не сразу переключился с одной мысли на другую и не понял, при чем здесь Аля. Потом до меня дошло.
— Мы не будем обсуждать прошлое и мои отношения с женой, — резко сказал я, пытаясь в зародыше подавить сцену ревности.
Однако, я не учел Катиного темперамента. Она вспыхнула и затвердела лицом. Что ни говори, но Бестужевских курсов она не кончала и в Смольном институте благородных девиц не обучалась. Моя подруга была правнучкой портного и внучкой купца, да еще «эмансипе» и богатой женщиной. Семейный скандал у нас получился совершенно безобразный. Катя впала в буйство и хлестала меня наотмашь самыми уничижительными, по ее мнению, словами.
