— А хозяина ты можешь позвать?
— Он уехал, — ответил парень и покосился в сторону толпящихся коллег.
— А кто не уехал?
— Все уехали, — ответил он обреченным тоном. — Своя рубашка ближе к телу.
— Видишь, значит, кроме тебя, отвечать некому. Иди, зови кучера.
— Он тут, рядом кушает в комнате для простого звания, — негромко сказал официант и показал взглядом на прикрытую дверь в глубине зала.
— Ладно, сам найду, — решил я и, покачиваясь, пошел искать кучера.
С кучером Ефимом мы еще толком не познакомились. В лучшем случае перебросились двумя десятками незначительных слов. На вид ему было лет двадцать пять, но широкая, лопатой, русая борода делала его старше и солиднее. Он был, что называется не чистый кучер, а «человек при лошадях», одновременно и кучер, и конюх.
В конюшне у Кати было всего три лошади, одна — рысистая кобыла, ее запрягали в двуколку, на которой хозяйка ездила сама, и два битюга. Такой незначительный конный «парк» не требовал большого количества обслуги, и Ефим справлялся с ними один. Жил он рядом с конюшней, на задах котомкинского подворья, в бывшей портняжной мастерской, и в «большой дом» показывался редко. Во время пути особой нужды общаться у нас с ним не возникало, каждый был сам по себе, так что, можно сказать, я знал его только в лицо.
Ефим в одиночестве сидел за непокрытым, отскобленным до желтизны столом и пил чай. На меня взглянул удивленно, то ли от того, как я выглядел, то ли недоумевая, что мне от него понадобилось.
— Хозяйку похитили, — сказал я с порога и от слабости привалился к косяку.
Мужик недоуменно поглядел на меня и отер полотенцем потный лоб
— Как так похитили?
— Так, — ответил я и, подойдя к столу, опустился на широкую лавку, — Ударили меня по голове и похитили.
— А Мария где?
Я не сразу понял о ком он спрашивает, потом дошло, о Марьяше.
— Обеих увезли.
Ефим внимательно поглядел, не шучу ли я, опять вытер лицо:
— А вы куда смотрели?
— Никуда не смотрел, меня оглушили Только сейчас очнулся.
— Это что же здесь за разбойники такие? — видимо, до конца не понимая, что произошло, спросил он.
— Не знаю, какой-то местный богач. Кто такой, не говорят, его все боятся.
— Нет такого закона, чтобы людей насильно увозить, — строго сказал кучер.
— Нет, — согласился я, пытаясь придумать, что теперь делать — Иди, запрягай, поедем в полицию
Ефим аккуратно повернул стакан вверх донышком, поставил его на блюдце, отер лицо полотенцем и встал. Однако, не пошел к черному выходу, а направился в общий зал. Я пошел следом. Там уже никого не было, исчез даже наш официант, с которым я не успел расплатиться. Кучер внимательно оглядел пустое помещение и сам убедился, что ни хозяйки, ни Марьяши там нет.
— Это, Лексей Григорьич, непорядок! — строго сказал он. — За это начальство не похвалит!
— Черт с ним, с начальством, — рассердился я, — нужно женщин выручать, мало ли что они с ними сделают! Едем скорее в полицию!
— Чичас поедем, — спокойно ответил кучер, — полиция — это да! Только где она, та полиция?!
Я понял, что еще окончательно не пришел в себя и несу ахинею. Действительно, какая в придорожном селе полиция?
— Нужно узнать, где здесь город, — поедем, подадим жалобу, — сказал я, понимая, как все это глупо и беспомощно звучит. Женщин насильно увезла какая-то пьяная банда, а мы будем ездить подавать жалобы и ждать помощи властей. — Нам двоим не справиться, их здесь было человек пятнадцать, — добавил я.
— А кто они есть такие?
— Не знаю, какой-то Иван Моргун, наверное, местный олигарх.
— А мне хоть архиерей, хоть просто так, — понятно для себя перевел популярное у нас слово «олигарх» кучер. — Я за Марью и архиерея замаю!
— Как ты его «замаешь», я даже не знаю, где их искать.
— У хозяина спытаем, — резонно предложил Ефим.
— Говорят, что он уехал, — сказал я.
— Далеко не уедет, надо будет, сыщется.
Муть у меня в голове рассеивалась, остались только тошнота и головокружение.
Видимо, удар был такой силы, что у меня получилось сотрясение мозга. Однако, постепенно
