Может быть, она и ничего не сказала. Но все и так стало ясно.
Следить за Алисией я не мог. Все мое внимание поглощала морковная гряда. Если бы меня отвлекали разговором, то все было бы нормально. К сожалению, этим было некому заняться. И вскоре я уснул.
Глава 10. Искупление.
Привет, Папочка. Пишет тебе твоя дочь, Алисия. Спасибо тебе, что ты у меня есть. Филиппу передай, Братцу, что я рада и ему. Хотя, подзатыльник ему просто обязателен. Спасибо Вам. Ах, чего это я с благодарностей то... Просто, думаю, что так нужно. День какой-то утомительно нудный. У меня целый день тянется приступ уныния. Генри пытался его как-то сгладить своими речеизлияниями. И, кажется, у него даже немножко получилось. И чего он уснул? Чем Генри по ночам занимается? Не понимаю, как можно уснуть на чужой веранде. Да ладно там. Он же везде засыпает. Будь то диван или стул. Нет, я не обижаюсь. Просто, как-то это странно удивительно. Да, все вместе.
Как я уже упоминала, мой день прошел под знаменем уныния. И чего я так ною в душе. Вроде ничего и не предвещало. Сейчас уже полегче. Но так обидно. Так обидно. Все на маму дуюсь, представляешь. Не могу понять, чего я дуюсь. Вроде и справиться пытаюсь, но не получается. Пытаюсь думать о другом, а потом вновь себя на этих дурных мыслях ловлю. Думала о чем-нибудь отвлеченном. А тут раз! Уже кости мамочке перемываю, все злюсь и дуюсь, что она меня бросила. Кстати, я сейчас рассуждаю так спокойно, потому что чувствую себя лучше. А так, если бы чувствовала себя унывицей, то такого здравомыслия ожидать бы не следовало. Так вот, все думаю, что мама меня бросила. Ведь это неправда. А в груди какая-то сволочь толкает на эти мысли! Представляешь! Как с этим бороться?! Неужели я огненного жука проглотила... Не думаю. Видимо... Даже и не знаю. Хоть бы не повторялось больше такое. Я же совсем становлюсь другая.
У Генри рот открылся. Не понимаю его, как он может дремать в такой позе сверхъестественной. Руки на коленях сложены, голова откинута, челюсть расслабленна... Еще чуть, чуть и слюна потечет. Вот ведь мерзкое зрелище будет! Может быть сфотографировать его на его же фотоаппарат? Ладно, ладно. Не стоит этого делать. Так, все. Я отвлеклась. Мне нужно за этой морковью следить. Хорошо, что на улице тепло. Веранда, где мы сидим, открытая. Влажность высокая. И если бы было холодно, то я бы продрогла вся до костей. До сих пор помню свою последнюю простуду. Мерзкое это занятие, простужаться. Морковь вроде бы стоит нетронутая. Сумма, которую нам заплатят, уже уменьшилась на тысячу сиклей. Надеялась, что выйдет по-другому. Главное сейчас, сберечь это.
Вернусь к мамочке. Как бы разобраться то в себе. Чего я так распереживалась. Это даже не гнев. Какое-то томление духа. Словно угли тлеют. И обида, и злоба тут. Все смешалось. Непонятно, где что находится. Думаю... Думаю... Это все из-за того, что мне кажется, будто со мной несправедливо поступили. Именно Мамуля. Ну, не нужно меня травить. Я и не знаю, почему так. Я же люблю ее и скучаю по ней. Наверное, мои ожидания какие-то другие были. Я все надеялась, что она пропала из-за какого-то происшествия, похищения там. А тут... Тут накрутила себе на мозги, что она специально меня бросила. Именно бросила. Ведь она меня и не бросить могла? Скажем, инсценировать исчезновение. Наверное, так оно и было. Но дурное чувство в груди кричит, - 'Она тебя кинула, бросила, обманула!'. Представляешь, какая глупость, Отец! Только Филиппу не рассказывай - это особо личная часть дневника. Конечно, я пишу и для него, в какой-то мере. Но... Ладно. Я же не о том. Это все из-за чувства. Я сразу не поняла, что это не я так думаю, а какое-то мерзкое чувство. Вот и все. Не знаю, как это еще объяснить. Мама ведь хорошая была. А тут, словно мне на все это глаза закрыли. Да, более точное объяснение. И чувство это проходит, его уже немного осталось. Да, да.
До утра время тянулось особенно долго. Рот Генри раскрылся уже настолько, что, казалось, он попросту очень удивился. Не хватает только раскрытых от удивления глаз. Я треснула его в плечо, он заворочался, рот закрылся. Какой-то прогресс. Старалась не думать о маме, чтобы не беспокоить себя. Вспомнила, как мы с Генри познакомились. Я же его прибить тогда хотела! Он странный, я и сейчас это вижу. Однако он мой друг. Даже вот теплое чувство на груди появилось. Словно гладишь кота. Не люблю особо котов. Но чувство именно такое. Никто другой бы не согласился на все эти сумасбродные путешествия и задания. А он не жалуется. Хорошо, что когда-то мы встретились. Думаю, да.
Конечно, Генри со своими недостатками. Можно много всего припомнить. Да зачем. Все искупают немногочисленные достоинства. Извините, не все могу доступно выразить. Понимайте, как хотите.
Около четырех ночи я заметила, что исчезло еще три моркови. С того же краю, что и другие. Конечно, разглядеть мне не удалось, как они пропали. Свет был тусклым, и тени скрадывали любые движения. Я не оправдываюсь! Еще шум дождя был сильным, никаких намеков на похищение. Минус триста сиклей.
До шести часов я еще сохраняла хладнокровное спокойствие. Однако силы мои были на исходе. Я думала, еще несколько минут и разбужу Генри. И этот прогноз почти сбылся. Только чуточку раньше, чем я планировала. Светало, я уже могла наблюдать за всеми семнадцати, оставшимся в живых, морковками. Как и любая гадость, эта пришла неожиданно. Вдруг я услышала треск. Словно жуют что-то большое. Раньше такого не было. Несколько овощей затрясли своей ботвой или вершками, как вам удобней. Началось! Видимо, этой мерзкой воровки не хватило терпения, и она решила сделать все разом. Генри проснулся лишь после третьего удара - два в плечо, один в живот. Контрольный подзатыльник вернул его голове ясность мыслей. Он сориентировался и рванул вперед. Я следом. Никаких следов мы не обнаружили. Однако морковь продолжала уходить под землю. Одна совершила это действие прямо на наших глазах. Меня осенило – у нас нет никаких шансов! Ну, кто из нас сможет залезть в эту нору? Нужно было сразу выкопать всю овощную снедь и спрятать в доме. Самые ценные мысли приходят не вовремя...
Я распорядилась, чтобы Генри нашел лопату. Мы принялись копать. Я тянула, а Генри подкапывал. Гонка началась! С одной стороны гряды неведомая подземная тварь поглощала морковь, с другой мы ее спасали. Досада! Мы даже не встретились с ней лицом! Дождь поливал как из ведра. Я чувствовала себя тряпкой для мытья полов. Земля размокла необычайно. Ноги утопали в грязи. Извозились мы получше Лапланика в лучшие его извожения. Борьба шла. Генри ковырял лопатой, а я старалась изо всех сил. Нам удалось спасти немного. Сухого на нас ничего не осталось. Битву за последнюю морковь выиграла подземная мерзопакость.
Генри пытался отдышаться. В доме было тепло и уютно. Конечно! Как еще может быть в доме! Меня так вымотало, что ничего кроме усталости я уже не чувствовала! Хотя бы это удалось спасти. От самой входной двери до нас тянулись грязные следы. Под нами раскисла жижа. Вода капала с нас, вид был не самый лучший. Единственная радость, в количестве семи штук, покоилась на полу. А на душе у меня тоже покоилось. Я так устала...
Глава 11. Белый колодец.
Здравствуйте, мои дорогие невидимые читатели. Что-то я вам сегодня расскажу. Если бы не Алисия, то дневник вести смысла бы не имело. Я его и не вел, когда она отсутствовала. Не знаю. Как-то все событиями наполняется. Да вы это уже и сами заметили по предыдущим дневниковым записям. Вчера поздно вернулись. Хозяина не было целый день. Жаль, что нам раньше в голову не пришло выкопать эту морковь. Всего семьсот сиклей получили. Рад только, что хозяин нас не одарил презрительным взглядом. Видимо и не надеялся, что мы хоть что-то спасем.
Удивительную штуку со мной играют эти настроения. Когда мы спасали морковь, то я не переживал. Вообще, не думал об этом. Просто делали своей дело. Хорошее настроение. Никакого переизбытка чувств. Понимаете? Хотя нет. Даже я не понимаю, что тут не так. Алисия рядом и нет никаких переживаний глупых. Сложно все объяснить это. А сейчас, вот беспокойство охватило меня. Такое медленное. Словно я на медленном огне жарюсь. Томительное и ноющее беспокойство. Причины только не вижу. Не понятно
