Я объяснил, в чем дело.
Как всегда, начались споры о справедливости. Почему-то чем ее меньше, этой самой справедливости в нашем отечестве, тем чаще тема правды становится предметом всеобщего обсуждения. Причем правды и справедливости жаждут все, и низы, и верхи, только понятие о них у каждого свое.
— Что будем делать? — негромко, чтобы разговора не слышали волонтеры, спросил меня Минин. — Крестьянам нельзя возвращаться домой, их тут же всех переловят и перебьют.
Вопрос был сложный. Куда девать конный отряд из семнадцати человек, я не знал. Деньги на их прокорм у меня были, но что с ними делать, куда применить, я не представлял.
— Ладно, что заранее думать, — неопределенно ответил я. — Проводим тебя, а там видно будет.
— Ты что, собрался со мной идти до Нижнего Новгорода?
— Посмотрим. Еще нужно попасть на хутор и откопать казачий клад. Ты сможешь с такими ценностями один добраться до дома?
— Если только на струге по Оке.
— Не опасно? Стенька Разин на Волге не балует?
— Это кто такой? — не понял Кузьма.
— Наш народный герой, разбойник. Вроде, — задумался я, подбирая известный Минину персонаж, — вроде Ивана Болотникова.
— И о таком не слышал, — признался Кузьма.
— Восстание такое было, — нетвердо ответил я, не помня точно даты крестьянской войны, затеянной этим действительно выдающимся человеком.
— Мало ли у нас на Руси бунтовщиков, всех не упомнишь, — извиняясь, сказал Кузьма.
— Это точно, у нас всегда не хватает хлеба, но не желающих захватить власть.
— Опять ты, Григорьич, загадками заговорил. Очень вы, закордонные люди, любите непонятно говорить!
Продвигались мы медленно. Лес был густой и нехоженый. Направление мы взяли на юг, чтобы не попасться на пути стрельцам и в то же время продвигаться в сторону хутора с казацким кладом. Можно было предположить, что, не обнаружив нас в поместье, карательный отряд снарядит за нами погоню, или устроит облаву.
Так что стоило подстраховаться и появиться только там, куда еще не дошли слухи о наших ратных подвигах. Минин лучше меня ориентировался на местности и предлагал направление. За разговорами мы вышли к большой дороге.
— Нужно выслать вперед дозор, — предложил я.
— Зачем? — не согласился Кузьма. — Нам нужно убраться отсюда поскорее и подальше, мы и так потеряли много времени. Коли стрельцы захотят нас искать и перекроют дороги кордонами, нужно будет пробиваться с хода.
В этом мнении был резон. Однако и слабое место, если мы наткнемся на главные силы Сомова, то уйти будет трудно, и потерь не избежать.
— Давай лучше проверим, есть ли кто на дороге, и будем решать. Учти, что у стрельцов пищали, а у нас только белое оружие.
— Я сбегаю, — предложил парнишка по прозвищу Кнут, — я глазастый!
— Давай, беги, — согласились мы. — Только быстро, одна ногатам, другая здесь.
Парнишка исчез в зелени придорожных кустов. Наше усталое от долгого пешего пути воинство село отдыхать. День клонился к вечеру, было тепло и сыро. За спешным отступлением никто не озаботился о провианте. Впрочем, крестьяне, привыкшие к частым вынужденным голодовкам и церковным постам, не роптали.
Прошло около часа, а Кнут все не возвращался. Я начал беспокоиться, не случилось ли с ним чего плохого. Как всегда, результатом спонтанных, непродуманных действий является лишняя головная боль. Мы не оговорили с разведчиком ни времени его дозора, ни места встречи на случай непредвиденных обстоятельств. Потому теперь непонятно было, что делать дальше: сидеть на месте было опасно и невыгодно в тактическом отношении; бросать мальчика на произвол судьбы и идти другим путем не хотелось.
— Подождем-еще немного и тронемся, — предложил Минин, наверное, думавший то же, что и я.
Прошло минут двадцать, Кнут так и не вернулся. Начинало смеркаться.
— Пойдем вдоль дороги, — решил я.
Идея пробираться сквозь густой кустарник соратникам не понравилась. Начался недовольный ропот:
— Чего нам бояться! — по-былинному хвастались волонтеры. — Да мы кого хочешь на одну руку положим, да другой прихлопнем, мокрое место останется!
Однако мы с Кузьмой были непреклонны, и отряд начал медленно двигаться вперед вдоль большака. Сначала все было тихо, но минут через пятнадцать где-то впереди заржала лошадь. Мой донец откликнулся, за что получил от меня кулаком в лоб.
— Стреножить коней, — приказал я, после чего спешился и запалил фитиль у пищали.
Дальше мы пробирались с максимальной осторожностью. То, что впереди нас ждет засада, мне подсказывала не только интуиция. Появилось ощущение приближающейся опасности. Пробираться сквозь густые заросли без шума не получилось. Минин то и дело шепотом ругал неосторожных дружинников. Запахло дымом.
