Я не знаю, что положено в деревне говорить в таких случаях, и просто сочувственно вздохнул.
— Троих малых деток сиротами оставил, — продолжил он и кивнул на возящихся и хихикающих за печкой детей.
— А мать жива? — спросил я.
— Жива, сейчас она у суседей, хворой товарке по дому помогает.
— Пожалуйте за стол, — повторила приглашение крестьянка, прерывая наш семейный разговор. — Не побрезгуйте нашей пищей, — сказала она, низко кланяясь,
Я не побрезговал и не заставил себя упрашивать. Еда была скромная, крестьянская, но очень вкусная. Каша была теплой, только что из печи и порядком сдобрена маслом. Хлеб пшеничный подовый, мягкий и тоже еще теплый. Стараясь не спешить, я порядком опустошил стол и когда, наконец, сигнал сытости дошел до мозга, с сожалением оторвался от еды.
Пока я насыщался, хозяева молчали, не нарушая трапезу пустыми разговорами.
— Спасибо, все очень вкусно. Со вчерашнего дня ничего не ел, — сказал я, чтобы объяснить свой непомерный аппетит.
— Это почто так? — не смогла сдержать любопытство хозяйка.
— Лодка с вещами и припасами перевернулась, вот я и остался, как есть,
— Ишь ты! — поразилась женщина. — Как же это тебя угораздило?
— Сам не пойму, как получилось: наклонился над водой, а она возьми и перевернись,
Хозяева сочувственно закивали Кажется, их такой разворот событий устроил,
— Место-то хоть запомнил? — спросил крестьянин, — Завтрева, даст Бог, вытащим,
— Где мне было запомнить. Я же чуть не потонул, а как в себя пришел, меня уже течением отнесло.
— Глаза отводят, — многозначительно сказала хозяйка.
— Кто отводит? — не поняв, о ком она говорит, спросил я.
— Известно кто, нечистые Ишь, водяные опять баловать начали!
Меня такой вариант развеселил:
— У вас что, в реке живут водяные?
— Кончайте вы к ночи эти разговоры, — строго сказал мужик и перекрестился.
В это время детишки, притихшие было за печкой, расшалились, это вызвало недовольство деда, и он, как бы прекращая неуместный разговор, на них прикрикнул:
— Тише вы, пострелята, забыли, что гость в доме!
— Совсем без матери от рук отбились, — пожаловалась хозяйка.
— Как без матери? — удивился я и спросил у старика: — Вы же говорили, что она у соседей,
— У них, — подтвердил он, — за больной ходит. Подруга ейная помирает. Невестушка цельные дни там, почитай, уже неделю домой глаз не кажет.
— А что с подругой?
— Болеет, того и гляди отойдет, — разъяснила женщина. — Водянка у нее.
— Я лекарил когда-то, — скромно сказал я, — может, мне пойти, взглянуть на больную?
— Так ты лекарь, сударь! — обрадованно сказал хозяин. — А то я думаю, барин, не барин, а кто — непонятно, а ты, стало быть, дохтур! Взгляни, мил человек, а то ежели баба-то преставится, детки круглыми сиротами останутся!
Мужик, суетливо, в непривычной для своей комплекции манере, выскочил из-за стола. Я поблагодарил хозяйку за угощение, и мы тут же вышли из избы. Уже совсем стемнело, Он повел меня на другой конец деревни. Что такое водянка, я слышал, но видеть больных этой болезнью мне не доводилось. Причину заболевания я вспоминал по дороге к больной. От плохой работы сердца застаивается венозная кровь и через стенки сосудов начинает «выпотевать» лимфатическая жидкость, заполняя пространства между различными органами. Болезнь случается по разным причинам, но, кажется, чаще всего от голода, когда ослабевает организм и сердечная мышца.
Кроме естественного желания помочь человеку у меня был и личный интерес, проверить, сохранились ли у меня после перемещения в этот век способности экстрасенса. Хозяин по дороге рассказывал о деревенском житье, меня же интересовало одно: в каком году я нахожусь. Прямо спросить его об этом я, понятное дело, не рисковал, а на наводящие вопросы старик отвечал без привязки ко времени.
Меня уже не в первый раз подводила моя вопиющая историческая неграмотность. В памяти после школы остались самые приблизительные представления о событиях двадцатых годов: что-то о продразверстке и продналоге, о создании колхозов, однако, так, вообще, без точных дат. Из событий того времени я точно помнил начало и конец гражданской войны и время, когда крестьян начали загонять в колхозы, Между этими датами был НЭП, то есть, Новая Экономическая политика, по легендам, единственное пристойное время за все довоенное существование СССР. Все время до ее введения просуществовал военный коммунизм, доведший страну до полного разорения,
— Так колхозов у вас еще нет? — поинтересовался я.
— Нет, сударь, — отвечал хозяин, — у нас здесь глушь, редко кто бывает.
— А про Ленина что слышно? — продолжил выпытывать я.
