Когда же музыка стихла, Синклер отвел ее обратно к бабушке, но, к счастью, остался рядом. Ей очень хотелось поговорить с графом наедине, но для этого не было никакой возможности. Ее обступили любопытные и доброжелатели; все хотели узнать подробности о «мистере Куинси» и «его» службе у графа, но не решались задавать вопросы напрямик, поэтому говорили о ее благотворительном фонде. Вскоре эти разговоры утомили ее, но от Мелинды не было никакой помощи, потому что они с сэром Лиландом ни на мгновение не отрывали глаз друг от друга.
Многие мужчины целовали Куинси руку, а некоторые приглашали танцевать. Поскольку же приличия не позволяли ей танцевать только с Синклером, она заполнила всю свою бальную карточку, оставив для графа еще один вальс. Но граф не возражал, он лишь снисходительно улыбался, когда Куинси шла танцевать с очередным любопытным поклонником, и любовался ею, когда она кружилась в танце. В какой-то момент Синклер потерял ее из виду в гуще танцующих и обратил свой взор на буфет. Он с удовольствием выпил бы бренди, но решил ограничиться пуншем. Да-да, ради Куинси он не позволит себе даже бокала бренди.
Граф уже подходил к буфету, когда кто-то преградил ему дорогу.
Серена, черт бы ее побрал!
Синклер стиснул зубы. Сегодня он пытался вести себя как джентльмен, поэтому не вышвырнул ее из дома.
– Добрый вечер, миледи, – произнес он, отвесив герцогине легкий поклон.
– Полагаю, вы ждете от меня пожертвования в ваш фонд. – Глаза Серены сверкнули.
– От вас? – Он усмехнулся и покачал головой: – Нет, миледи, от вас я ничего не жду.
Серена молча посмотрела ему в глаза, – а потом вдруг шагнула в сторону, уступая дорогу, и тотчас же повернулась к нему спиной.
Уже у самого буфета он почувствовал, что нога болит все сильнее... Конечно, сейчас очень кстати была бы трость, но не мог же он заявиться с ней на бал. И как бы он тогда танцевал с Куинси?
Добравшись наконец до буфета, Синклер выпил залпом один бокал, снова пожалев, что пунш недостаточно крепок. Вновь наполнив свой бокал и взяв три других, он направился к «энергичному трио» – эти дамы сидели в противоположном конце зала.
Боль в ноге все усиливалась, и в какой-то момент граф почувствовал головокружение, а ведь он не прошел и половины пути. Внезапно ногу его пронзила резкая боль, и, уже падая, он увидел изящную ножку Серены, которую она выставила у него на пути. Синклер пытался удержаться, но тщетно. Забыв о своих бокалах, он вытянул руки, чтобы смягчить удар. Пунш разлился, бокалы разлетелись вдребезги, и стоявшие поблизости дамы в ужасе воскликнули.
Серена же злорадно усмехалась – он заметил это, когда, перекатившись на бок, приподнял голову.
Тут рядом с ним опустился на колени Палмер. Обнимая его за плечи, он спросил:
– Бен, что с тобой?
Музыка наконец-то стихла, и он услышал перешептывания.
– Какой позор – напиться на собственном балу... – пробормотала какая-то дама.
– Нет-нет, это все его больная нога, – послышалось в ответ.
Синклер осмотрелся и увидел Томпсона и Гримшо. Они подбежали с тряпками, веником и совком и почти мгновенно убрали все свидетельства падения Синклера – убрали все, кроме самого графа, по- прежнему лежавшего на полу.
Синклер застонал и попытался приподняться; ему казалось, что все это происходит в ночном кошмаре.
Граф смутно осознал, что Палмер пытается поднять его на ноги, но ему удалось только сесть. Нога отказывалась повиноваться, пронзительная боль сопровождала каждый удар его сердца.
Внезапно он увидел Куинси, беседовавшую с полковником – именно он сопровождал Серену на бал. Серена же, стоявшая чуть поодаль, по-прежнему усмехалась.
О Боже, какой кошмар! Не в силах встать, не в силах даже заговорить, он беспомощно наблюдал, как Куинси идет с полковником к балконной двери.
Синклер закрыл глаза от нового приступа боли, но эта боль не имела ничего общего с его ногой.
Куинси ужасно устала от бессмысленного разговора с полковником, а тот, похоже, был полон решимости вытащить ее на балкон. В какой-то момент она услышала странный шум за спиной. Куинси обернулась, чтобы узнать, что произошло, и ее сердце остановилось. Синклер, покачиваясь, сидел на полу, и голова графа была опущена. Палмер же стоял позади него, и поза его выражала полнейшую беспомощность.
Покинув полковника, Куинси бросилась через весь зал к Синклеру и упала на колени рядом с ним. Она выдернула из кармана Палмера носовой платок и обернула его вокруг кровоточащей руки Синклера.
Наконец граф поднял глаза на нее – и ее сердце едва не разорвалось от боли. Ей хотелось заключить его в объятия, хотелось утешить его, но она знала, что сейчас даже это не поможет.
– Я сожалею, – прошептал он. – Вы не должны... Она поцеловала его в губы и прикоснулась к ноге:
– Нет перелома?
Он отрицательно покачал головой. Осмотрев его руки, она проговорила:
– Не думаю, что придется накладывать швы. Кровотечение уже прекратилось. Иногда вы бываете ужасно неуклюжим.
Не обращай внимания на окружающих, Куинси подобрала свои пышные юбки и, скрестив ноги, села на пол рядом с Синклером.
– Ваша матушка – прекрасная хозяйка, – прошептала она. – Про ее бал будут говорить еще много недель.
Палмер опустился на пол с другой стороны от Синклера.
– Ее гости будут смаковать эту историю до конца сезона, – добавил он, когда леди Палмер присоединилась к ним на полу.
– Только этого сезона? – поинтересовалась Мелинда, усаживаясь рядом с Куинси. Лиланд пожал плечами и тоже уселся на пол.
– Что ж, давайте и мы присядем. – Леди Синклер и ее подруга Фитци тоже сели. – Скоро появится очередная сенсация.
– Возможно, появится новая мода, – произнесла леди Данфорт, когда ее муж помог ей опуститься на пол.
Окруженный близкими и друзьями, Синклер с удивлением смотрел по сторонам. Все остальные гости с разной степенью грациозности опускались на пол – даже лорд и леди Биглсуорт в конце концов присели. Полковник же сидел, скрестив ноги по-турецки.
Вскоре уже все гости сидели на полу. Все, кроме Серены.
– Но почему?.. – пробормотал наконец граф.
– Вы не можете присоединиться к нам, поэтому мы присоединились к вам, – ответила Куинси.
Синклер посмотрел на нее и с грустной улыбкой проговорил:
– Не думаю, что смогу сдержать свое обещание и танцевать с вами последний вальс. Увы, теперь я неважный танцор.
Куинси наклонилась к нему и тихонько прошептала ему на ухо:
– Это не имеет значения. Я люблю вас, и мне нет дела до того, как вы танцуете. – Повысив голос, она добавила: – Полагаю, теперь все знают, что я работала на вас в качестве «мистера Куинси».
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Вы думаете?
Куинси утвердительно кивнула:
– Да, я так думаю. И я знаю, что их это совсем не возмущает. – Она взглянула на Биглсуортов. – Ну... возможно, есть исключения. – Прежде чем снова заговорить, она убедилась, что Синклер смотрит ей в глаза. – Слушайте внимательно, потому что я не часто говорю такое. Я была дурочкой.
