— Именно, — подтвердил Ярослав. — В данном случае, скорее всего, он не того правителя напророчил. Как я понял, на руку Светланы Алексеевны, которая здесь исполняла роль царской дочери, претендовали два Иванушки-дурачка, в смысле два йорода — Садок и Будимир, и оба рассчитывали, что оракул выскажется именно в их пользу. Вам ваше женское сердце ничего не подсказывает, Светлана? Кто из двух претендентов на вашу руку вам более по душе?
— Я протестую! — взвился Колян Ходулин. — Это провокация с твоей стороны, Ярила!
— Тем более что и ответ нам в общем-то известен, — криво усмехнулся Аркадий Семенович Иванов. — Светлана Алексеевна устранила бы обоих, или, во всяком случае, попыталась бы устранить.
Хлестова поначалу собиралась возмутиться, но потом передумала и лишь обворожительно улыбнулась Иванову. А Ярославу в этот момент пришло в голову, что Аркадий Семенович, видимо, знает, о чем говорит. И исходит он в своих прогнозах из реальной ситуации, присутствовавшей в отношениях Светланы, Петра Васильевича Хлестова и самого Иванова. Последний, видимо, решил, что нашел в лице супруги своего конкурента на финансовом поприще наивную дурочку, но очень скоро убедился, что просчитался, и просчитался очень жестоко. Детектив не исключал, что после смерти Петра Васильевича, напророченной оракулом, пришел бы черед и Аркадия Семеновича. К сожалению, Ярослав практически ничего не знал о финансовых делах, связывающих этих трех людей, и мог лишь строить предположения на этот счет. Но в любом случае оракул, похоже, не случайно остановил свой выбор на Светлане Алексеевне, по его мнению, именно она более всего подходила на роль царской дочери в странной сказке, которая происходила много лет тому назад. И так же не случайно оракул благоволил к графу Калиостро, пропуская его без помех в святая святых. Видимо, он изначально планировал того на роль жреца Вадимира.
— С Кравчинским все понятно, — кивнул Рябушкин, — артистическая натура. Лучшего жреца оракулу действительно не найти. Но какое отношение к жреческому сословию имеем мы с Аркадием Семеновичем?
— Аркадий Семенович имеет отношение к царской дочери, — ехидно заметил Кравчинский. — По-моему, он имел на нее свои виды, но воплощению его планов помешал молодой нахал. А вы, Анатолий Сергеевич, способствовали осуществлению намерений вашего старого друга. А план, видимо, был таков — устранить Петра Васильевича руками его супруги, а потом с помощью шантажа прибрать к рукам его наследство. Вы ведь собирались жениться на Светлане Алексеевне, Аркадий Семенович, или оракул вас неправильно понял?
— Идите к черту, молодой человек, — огрызнулся Иванов, но опровергать впавшего в творческий экстаз инженера человеческих душ почел ниже своего достоинства.
Зато Анатолию Сергеевичу Рябушкину профессиональный статус не позволил отмолчаться, и он в два счета доказал присутствующим, что все слова уважаемого Аполлона Кравчинского являются злонамеренной клеветой. С юридической точки зрения речь следователя была выстроена безукоризненно, и любой суд в мире его бы оправдал, отвергнув как домысел показания поэта, но у Ярослава был еще один свидетель, не кто иной, как оракул, поведение которого наводило детектива на мысль, что Кравчинский скорее всего прав.
— Я ведь не собираюсь подавать на вас в суд, господа, — усмехнулся Кравчинский. — Возможно, у вас действительно не было никаких серьезно выстроенных планов на этот счет. Но грешные мыслишки у вас проскакивали, иначе оракул никогда не взял бы вас в свой спектакль. Я ведь к чему все это говорю? А к тому, что мы все здесь собраны далеко не случайно. И прежде чем допустить нас сюда, компьютер произвел тщательный отбор среди очень многих людей, причем этот отбор он проводил на протяжении веков, и никто вам сейчас не скажет, сколько из них погибли вслед за несчастными инопланетными исследователями.
— Но он ведь воскрешает покойников? — насторожился Иванов.
— В данном случае он этого делать не будет. Компьютер воскрешает людей не потому, что он гуманен по своей природе, а потому, что его создатели были гуманистами и заложили в него такую программу. Но поскольку исследователи погибли, то их смерть стала частью программы, и совершивший подобную ошибку тоже погибает, без всякой надежды на воскрешение. А шанс уцелеть есть только у тех, кто правильно решит поставленную задачу.
Задача, между прочим, была со многими неизвестными, но оракул почему-то не спешил к подопечным со своими подсказками. Хотя мог бы, пожалуй, хотя бы в общих чертах обрисовать суть дела. Правда, косвенными подсказками, как и указывал Аполлон, могли стать истинные взаимоотношения между собравшимися здесь людьми. Прежде всего под подозрение попадал Колян Ходулин, он был неравнодушен к Светлане Хлестовой, а, следовательно, никак не был заинтересован в браке своей возлюбленной, для которой, к слову, этот брак далеко не был желанным. И, надо полагать, царская дочка прилагала максимум усилий, чтобы его избежать, и наверняка не остановилась перед тем, чтобы соблазнить несчастного инопланетянина, который, скорее всего, был все-таки гуманоидом с большим любящим сердцем. Компьютер способен, конечно, читать мысли своих подопечных, но вряд ли он разбирается в человеческих чувствах. Ему, видимо, невдомек, что человек может думать одно, а поступать в критической ситуации совершенно по-иному, подчиняясь сердечному порыву.
— Ты хорошо знаешь историю, Аполлон, какой вердикт, по-твоему, в данных обстоятельствах должен был бы вынести оракул, дабы его пророчество не повлекло бы тяжких последствий?
— Божий суд, — пожал плечами Кравчинский. — То есть состязание между претендентами. И поскольку речь идет о власти воистину царской, то, скорее всего, это был смертельный поединок между Садком и Будимиром.
— Но ведь у Садка много сторонников, гораздо больше, чем у Будимира? Неужели они спокойно примут смерть своего вождя и признают власть абсолютно им несимпатичного человека?
— Видишь ли, Ярослав, по тогдашним понятиям гайосар должен был обладать целым набором физических и духовных качеств, подтверждавших его близость к богу. Какой же ты йород, если в критический момент бог от тебя отвернулся? Вспомни Александра Македонского. Его мать утверждала, что родила сына от бога. И этой материнской веры Александру хватило, чтобы покорить полмира. Он был, по тогдашним понятиям, истинным йородом. А его победы на поле брани заставили поверить в это не только сторонников, но и врагов.
Чего не сделаешь ради власти, но Ярослав с трудом представлял себе нынешних политиков, выходящих на поле боя, дабы с мечом в руке доказать свое йородство и право стать гайосаром своей земли. С точки зрения нынешних представлений о власти божий суд — это безусловный анахронизм, и право проливать кровь за свое величие нынешние гайосары предоставляют другим. Как ни прискорбно это сознавать, но приходится признать, что прежние цезари-гайосары были честнее нынешних.
— Так вы считаете, Ярослав, что Николай Ходулин ни в коем случае не должен вмешиваться в спор местных уродов, и все обойдется? — спросил Иванов.
— Йородов, Аркадий Семенович, — поправил предпринимателя Кравчинский.—Для жреца Йо такие ошибки просто недопустимы. Ярила прав. Светлане придется отдать руку одному из уцелевших претендентов, после чего мы можем с чистым сердцем вернуться домой пить пиво.
— Вы посмотрите на этого негодяя, — возмутилась «императрица». — Они будут пить пиво в веке двадцать первом, а я должна, видите ли, ублажать на звериных шкурах доисторического придурка.
Возмущение Хлестовой было искренним, но необоснованным, как тут же с блеском ей доказал Кравчинский. Во-первых, никаких доисторических придурков здесь нет. В роли Садка и Будимира выступают наши сограждане, мобилизованные компьютером где-то в окрестностях села Горелово. Во-вторых, правильное решение задачи приведет к тому, что живыми-здоровыми останутся все участники спектакля. А вот упрямство Светланы Алексеевны и особенно ее неразумного хахаля Николая Ходулина может стоить всем присутствующим головы.
— Да что вы, в конце концов, как дети! — возмущенно выкрикнул Рябушкин. — Надо же хоть маленько шевелить извилинами. Из-за ваших капризов и амбиций мы рискуем застрять в памяти этого компьютера навсегда.
Собравшийся было обидеться на «хахаля» Колян в последний момент, под воздействием критики передумал. Более того, заверил присутствующих, что не собирается вмешиваться в споры местных Иванов, поскольку не считает себя настолько дураком, в смысле юродивым.
— Предлагаю вздремнуть, — окончательно примирил всех спорщиков Кравчинский. — Последуем совету наших знающих предков, которые всегда в таких случаях говорили — утро вечера мудренее.
