рванулся к привратной веже. С помощью уцелевших хазар ему удалось оседлать ворота, оттеснив в сторону Торусовых мечников.
— Опускайте мост! — крикнул Горазд Гудяю, который и без того уже сообразил, что надо делать.
На стенах ожесточенно дрались, но, судя по всему, защитникам удалось остановить хазар, а за пределами открывающего зев городца послышались крики, весьма удивившие Горазда. Там, похоже, завязалась нешуточная сеча, правда, пока непонятно с кем.
— «Белые волки»! — крикнул Гудяй и кубарем скатился с вежи.
— Много? — остановил его внизу Горазд.
— Две ладьи причалили к берегу! — крикнул измазанный своей и чужой кровью Гудяй. — Уходим, ган.
Горазд бросился по опущенному мосту вслед за Гудяем, за ними гурьбой повалили уцелевшие хазары. Жучин, собрав вокруг себя сотню конных, отчаянно отбивался от наседавших с берега мечников. Нападающих было числом поменее, чем хазар, и у Ицхака появилась возможность сбросить их в воду при поддержке гана Горазда, но тут из зарослей густо посыпались стрелы, смешав хазарские ряды.
Ицхак сам подвел в поводу гану его коня и крикнул, перекрывая шум сечи:
— Уходим, Горазд.
Из городца выбегали на подмогу «белым волкам» бояре и мечники, стрелы летели не только из зарослей, но и со стен.
Положение становилось безвыходным, и Горазд повернул своего гнедого коня вслед за белым Ицхаковым жеребцом.
После страшного разгрома уцелело чуть больше сотни хазар, но и среди уцелевших было немало помеченных клинками и стрелами. Прорывались прямо сквозь заросли, ломая копытами коней выросший чуть ли не в человеческий рост подлесок. Гану рассекло веткой щеку и едва не выбило глаз, но из ловушки они выскочили более-менее удачно.
Погони не было, а потому ган Горазд придержал хрипящего коня. Возбуждение проходило, а на смену ему накатывала горечь пополам с яростью. Ведь говорил же Горазд Ицхаку, что нельзя доверять вилявой женке! Но упрямый Жучин только усмехался да пожимал плечами. Горазд, быть может, обругал бы Ицхака последними словами, но вовремя вспомнил, что в беде тот его не бросил и если бы не купец, то гнить бы сейчас гану в овраге близ Листянина городца.
— Моя вина, — хрипло сказал Ицхак, не дожидаясь упреков. — Обвел нас с Митусом вокруг пальца боярин Драгутин.
— А где Рада? — повел глазами по сторонам Горазд.
— Ищи теперь ветра в поле, — присвистнул уцелевший Гудяй.
— Шатуненок тоже пропал. Может, стрелой сбило, а может, сбежал.
Горазд все-таки не удержался и грязно выругался в пространство. Виноватых отыскать, конечно, легко, но ведь у гана Горазда на плечах имеется своя голова. Допустим, не мог отказать гану Митусу в напуске на Торусов городец, но зачем, спрашивается, полез в расставленные опытным птицеловом силки? Ведь чувствовал же, что боготур неспроста открыл ворота. А тут еще невесть откуда взявшиеся бояре и «белые волки», ударившие с реки…
— Наших много разбежалось по лесу, — сказал Гудяй, оглядываясь по сторонам. — Надо бы их подождать.
— Дождемся беды на свою голову, — возразил ему Хвет. — Кто знает, сколько лучников тут прячется по кустам.
Замечание было здравым, и ган Горазд первым тронул с места уставшего коня.
Глава 19
ГОРЕЧЬ ПОРАЖЕНИЯ
Гудяй оказался прав: пока пробивались к реке, Горазда догнали еще до полусотни хазар и Будимировых мечников. У гана даже слегка отлегло от сердца. Потери оказались значительно меньше, чем он полагал поначалу. Встала, правда, новая проблема — никто не знал обратной дороги. С потерей Рады и шатуненка Гораздова рать лишилась проводников.
— Будем продвигаться вдоль реки, — утешил Ицхак. — Она нас выведет к Берестеню.
Однако это оказалось легче сказать, чем сделать. Берег в некоторых местах столь густо зарос лесом, что волей-неволей приходилось отворачивать от воды, дабы найти более удобную тропу. А между тем уже начинало темнеть. Как ни долог летний день, а и ему рано или поздно приходит конец. Плутать же по ночному лесу было делом совершенно бессмысленным, а потому Горазд приказал устроить привал. Место для отдыха выбрали у реки и разложили костры прямо на прибрежном песке.
— Не побьют ли нас здесь стрелами? — усомнился осторожный Гудяй, косясь в сторону зарослей. — Огонь по реке далеко виден.
— Дозоры выставим выше по реке, в зарослях, — отмахнулся Горазд. — Пусть смотрят в оба.
— Свищ говорит, что пока спасался от Торусовых мечников, едва в лапы каких-то всадников не угодил.
— Каких еще всадников? — насторожился Жучин.
— Не знаю, — пожал плечами подошедший Свищ, — но числом их не менее сотни. Рада пристала к ним. А после они отошли от городца и переправились через реку.
Ицхак с Гораздом переглянулись. Конечно, можно было предположить, что эта сотня всадников прислана либо Драгутином, либо Всеволодом на помощь Торусе. Но тогда почему они не вмешались в сечу? Ударь они на Горазда — из дружины никого бы в живых не осталось. А эти, похоже, выжидали…
— Легко мы отделались, — выразил общее мнение Гудяй. Знай Горазд заранее, что под рукой Торусы не полтора десятка мечников, как его уверяли, а добрых две сотни, то действовал бы он по-другому и, быть может, городец взял. Но, как теперь выясняется, даже взятие городца не обеспечивало ему окончательной победы. В пяти верстах от места события прятались люди, готовые украсть у гана одержанную победу.
Видимо, Ицхака мучили те же мысли, поскольку сидел он у костра насупившись, словно сыч. Придется удачливому купцу держать ответ перед каганом Битюсом за невыполненное обещание взять под свою руку Листянин городец. Каган хвастунов не любит, и единожды оступившийся навсегда теряет его доверие.
— Не могла Рада быть лазутчицей Драгутина, — покачал головой Ицхак.
— Очень может быть, — вздохнул Горазд. — Но все равно, вы с ганом Митусом крупно промахнулись на ее счет. А кому она, по-твоему, служит?
— Помнишь, я завел речь о колдунах и она сразу откликнулась?
— Ты думаешь, что этот колдун ее истинный хозяин?
— Слышал я о некоем Хабале, — продолжал Ицхак, — который собирает вокруг себя бродяг и изгоев.
— Мы-то зачем им понадобились?
— Колдуну нужны схроны Листяны и городец.
— Уж больно хитро задумано, — засомневался Горазд. — Почему Хабал сам не напал на городец? Вполне мог захватить Торусу врасплох.
— Захватить городец он, конечно, мог, но вряд ли удержал бы. За смерть боготура божьи ближники сняли бы с него шкуру. Иное дело, если бы городец был отбит у гана Горазда и Ицхака Жучина.
— Князь Всеволод и волхвы не стали бы долго терпеть здесь колдуна, — возразил ган.
— Значит, за колдуном стоит человек, который рассчитывал договориться если не с волхвами, то с Великим князем.
— И что это за человек?
— Борислав Сухорукий, — мрачно усмехнулся Жучин, — родной брат князя Всеволода и большой друг гана Митуса. Борислав вполне мог удержать за собой Листянин городец, опираясь на поддержку Всеволода и Битюса, даже если бы Велесовы волхвы и князь Гостомысл Новгородский были против
— Стоят ли того Листянины схроны, чтобы из-за них столько людей погибло ни за куну? — вздохнул сидевший неподалеку Гудяй.
— Не в схронах дело, — махнул рукой в его сторону Ицхак. Горазд ждал продолжения, но Жучин неожиданно умолк и привстал на ноги. Ган последовал его примеру, хотя и не понимал, что встревожило купца.
