хорошую плату?
— Резонно, — согласился Ицхак. — Но сдается мне, Борислав, что и ты не веришь в силу Слова?
— А вот здесь ты ошибаешься, Ицхак, — возразил Сухорукий. — Сила богов в людях, которые им поклоняются. И если люди верят в священную суть предметов, связанных с теми богами, то обладание ими утраивает их силы.
— Так что же все-таки случилось с Лихарем? — уклонился от спора на щекотливую тему Ицхак.
— Сгинул, — равнодушно отозвался Борислав.
— А если не сгинул, а только личину поменял? — мягко улыбнулся хозяину гость.
— Это вряд ли, — расплылся навстречу гостю в ответной улыбке Борислав. — С оборотнями мне до сих пор сталкиваться не приходилось, хотя баек о них я наслушался сверх меры.
— А мне вот привелось столкнуться, — вздохнул Ицхак. — И будь уверен, Борислав, оборотень самый что ни на есть настоящий.
— Кого ты имеешь в виду? — насторожился хозяин, по лицу гостя определивший, что тот не шутит.
— Боярина Драгутина.
Глаза Борислава сверкнули такой ненавистью, что Ицхак невольно поежился.
— По моим сведениям, боярин Драгутин сыграл не последнюю роль в вокняжении брата твоего Всеволода, изрядно прищемив хвост гану Жиряте.
— Хвост он прищемил не только Жиряте, но и мне, — не стал запираться Борислав. — Очень хитрый и очень коварный человек этот боярин Драгутин. И в молодые годы он был истинным сыном своего отца, которого у вас в Хазарии зовут хитрым лисом.
— Сын пошел дальше отца и стал оборотнем-шатуном, — усмехнулся Жучин.
— Мой сестричад ган Карочей говорил о каком-то десятнике из дружины кагана, якобы опознавшем в Драгутине Лихаря, но я ему не поверил. По-моему, этот человек просто ошибся либо никогда не видел ни того, ни другого.
— Исключено, — покачал головой Ицхак. — Бахрам не мог ошибиться. Вот уже двадцать лет он ходит по следу Лихаря и даже оказал ему кое-какие услуги.
— Например?
— При посредничестве твоего старого знакомого Хабала Бахрам выполнил заказ Лихаря и убил Жиряту.
— Так это Лихарь устранил гана Жиряту?! — Удивление в голосе Борислава было неподдельным. — Вот ган Митус удивится, если ему об этом рассказать!
— Я думаю, он знает, — мягко поправил хозяина гость. — По словам того же Бахрама, ган Митус был заинтересован в смерти своего отца.
— Теперь понятно, почему он так ему доверял! — в сердцах проговорился Борислав.
Ицхак в ответ деликатно промолчал, не желая ставить хозяина в неловкое положение. Эта оговорка Борислава подтвердила его догадку о том, что Лихарь-Драгутин в течение двадцати лет водил за нос Моше и Митуса, а возможно, и Борислава Сухорукого. Именно знание тайн противников и позволило Драгутину восторжествовать в радимичских землях, нанеся поражение не только Митусу, Моше и Бориславу, но и Горазду с Ицхаком, которым досталось во чужом пиру похмелье.
— Не исключено, что Лихаря вообще никогда не было, — задумчиво проговорил Ицхак. — А был тогда и сейчас есть боярин Драгутин.
— Ты считаешь, что Шатуненок сын Драгутина?
— Возможно, — пожал плечами Ицхак. — Но это не так уж важно. Мало ли под славянскими крышами растет подкидышей, которым приписывают самых невероятных отцов и матерей. Драгутин нашел такого отрока и использовал для своих целей.
— И что это за цели? — спросил Борислав.
— Не знаю, — развел руками Ицхак, — но, возможно, ты мне поможешь установить истину, ган Борислав? Или у тебя есть обязательства перед другими людьми?
Хозяин только слабо махнул рукой в сторону гостя: какие, мол, могут быть обязательства перед миром у человека, живущего в затворничестве. Ицхак этому вялому жесту не поверил. У него почти не было сомнений в том, что Борислав участник заговора гана Митуса и почтенного Моше. А зародился этот заговор двадцать лет назад, еще при покойном гане Жиряте, который спорил за власть с каганом Битюсом. Тогда заговор провалился, что не помешало его участникам и далее плести сети и для кагана, и для князя Всеволода.
— Я не скрываю свои замыслы, — разоткровенничался Ицхак. — Влиятельные и уважаемые хазарские купцы обеспокоены тем, что на важном участке оживленного торгового пути утвердились люди, настроенные недружелюбно по отношению к нам.
— Ты имеешь в виду боготуров Торусу и Рогволда? — заинтересовался Борислав.
— Дело не только в них. У нас создается впечатление, что некто весьма неглупый перехватывает наиболее важные направления на торговом пути с юга на север, перекрывая нам доступ в земли ятвягов, варягов, нурманов и далее — в земли германцев и фрягов. Нам нужны люди, дружески к нам настроенные, которые сумеют защитить наши интересы в радимичских землях. Мне показалось, что таким человеком вполне можешь быть ты, ган Борислав. Разумеется, твои услуги не будут забыты.
— Я подумаю над твоим предложением, почтенный, — отозвался после довольно продолжительного молчания Сухорукий.
Ицхак разочарованно откинулся на спинку кресла: эти слова были равносильны отказу. И скорее всего, отказ был обусловлен жесткими договоренностями с людьми, оказывающими поддержку Сухорукому в борьбе за радимичский великий стол.
— Я не отказываюсь, — попытался смягчить впечатление хозяин. — Но посуди сам, почтеннейший, твоих сил я не знаю, зато очень хорошо знаю тех, которым ты мне предлагаешь противостоять.
— Меня поддерживает каган Битюс — разве этого мало?
— Увы, — мягко улыбнулся Борислав. — Правители непостоянны в своих привязанностях. Не говоря уже о том, что они смертны. А миром правит золото, ты знаешь это не хуже меня, Ицхак.
Последнее замечание хозяина навело гостя на интересные размышления. Очень может быть, что заговор не ограничивается радимичской землею. Ибо интересы почтенного Моше не совпали не только с интересами Ицхака Жучина, но и с интересами кагана Битюса. Старый перс Джелал оказался прав: стремление Битюса к созданию мощной империи далеко не у всех соседей встречает одобрение. Кроме всего прочего, Битюс знает цену золоту и без стеснения запускает руку в мошну зачастивших в Хазарию и Русь иноземных купцов. Возможно, Моше нашел в лице Митуса более покладистого кагана, согласного умерить аппетиты и обеспечить своим чужедальним доброжелателям более благоприятные условия для торговли и ростовщичества. При таком раскладе в убытке оказываются не только ведуны и поддерживающие их славянские купцы, но и Ицхак Жучин с хазарскими купцами, опирающимися на широкие плечи кагана Битюса.
Из гостеприимного Бориславова городца Ицхак уехал с тяжестью на душе. Положение складывалось не то чтобы безнадежное, но весьма непростое, требовавшее нестандартных решений, чреватых осложнениями. У Жучина не было сомнений в том, что его противники в средствах стесняться не будут, тем более в отношении человека, который по неосторожности оказался между изготовившимися к схватке противниками. Устранить Ицхака мог боярин Драгутин, а мог и почтенный Моше. И если они это до сих пор не сделали, то, вероятно, потому, что рассчитывают привлечь его на свою сторону. Хотя не исключено, они просто не видят в нем серьезной фигуры, способной помешать их далеко идущим планам.
Ган Горазд, томимый скукой в медвежьем углу, поднялся навстречу Ицхаку с довольной усмешкой на устах. Лесное жилище, в котором временно обосновались незваные гости, не могло вместить сотню хазар Ицхака и Горазда, и потому мечникам пришлось устраиваться прямо на снегу у костров, что, конечно, не доставляло им особой радости. В самом жилище тоже было холодновато, огонь очага никак не мог разморозить подернутые инеем стены. Что, впрочем, не мешало раскинувшемуся на лежанке человеку храпеть от души.
— Ган Карочей приехал, — кивнул в сторону спящего Горазд. — Ему удалось сговориться с Рогволдом. Мою жену Злату боготур на днях переправит на дальнюю усадьбу, а все остальное — это наша забота.
Расторопность Карочея Ицхака не слишком порадовала. Он был почти уверен, что скиф один из
