— Это которого полку? — насторожился Бульдог.
— Так призрачного, — пояснил коллеге Аникеев. — Вы ведь, насколько я понимаю, проходите по этой категории?
— Позволь, это ты на что намекаешь? — вскинулся слегка захмелевший от вина Кудряшов.
— Ну вы даете, братаны, — засмеялся Аникеев. — Вы попали в места, куда нормальным людям хода нет, — здесь обитают только призраки. Правда, я не знаю, когда и где вас успели убить.
— Но мы ведь живы! — побагровел от гнева Кудряшов.
— Так и я вроде живой, — криво усмехнулся Аникеев.
— Вот, мама дорогая, влипли! — ахнул Гриня. — Это же оракул нам всем подсуропил. Мы-то с Веней в его глазах давно покойники. Как героически павшие в борьбе с контрреволюцией. Хлестов убит супругой- императрицей. А вас троих недавно в Чека шлепнули.
— В НКВД, — поправил приятеля Веня.
— Так хрен редьки не слаще, — пожал плечами Гриня.
Открытие, сделанное Клюевым, повергло присутствующих в шок. Кудряшов вскочил на ноги и погрозил кулаком то ли небу, то ли оракулу. Хлестов пролил себе на колени вино из кубка. Бульдог едва не подавился куском мяса, который в недобрый час оказался у него во рту. Пришлось Антохе постучать кулаком по спине вышестоящего товарища, дабы не допустить летального исхода. Полную невозмутимость сохранял только Царь-Ворон Аникеев, который за минувшие сутки уже успел притерпеться к своему новому положению, а возможно, и нашел в нем некую приятность.
— Этого не может быть, этого не может быть…— повторял как заведенный Петр Васильевич.
Сама мысль, что порядочный уважаемый человек может превратиться черт знает в кого, казалась ему абсурдной. В конце концов, Хлестов не авантюрист какой-нибудь. Не вор в законе. Не крестный отец. За что же ему. такое наказание? Должна же быть хоть какая-то справедливость в этом мире!
— А чего ты хочешь? — пожал плечами Аникеев в ответ на стенания финансиста. — В игре нет и не может быть справедливости, а есть только правила.
— Дурацкие правила! — взвизгнул Петр Васильевич и был, безусловно, прав. Мало того что солидного человека превратили в императора и убили самым хамским образом, так его еще за это подвергают страшному наказанию, тысячелетним мукам. А ведь логичнее было бы сделать наоборот — превратить в ворону бывшую супругу Хлестова и нанятых ею киллеров.
— Тебе, Петя, была предоставлена возможность выйти из игры, но ты ею пренебрег, — усмехнулся Аникеев. — Тебе захотелось сорвать куш. Однако твоя ставка оказалась битой, так изволь заплатить карточный долг.
Можно было, конечно, поспорить с Аникеевым и привести кучу аргументов в свою защиту, но, к сожалению, в создавшейся ситуации это было бы пустым сотрясением воздуха. Правила игры здесь устанавливал не криминальный авторитет, а оракул, точнее, компьютер, начиненная электроникой машина, которую наши глупые потомки удружили своим предкам, и это было особенно обидно. В юности Хлестову довелось читать книгу о бунте машин, но ему никогда и в голову не могло прийти, что высосанный из пальца каким-то фантазером кошмар станет для него суровой действительностью.
— Но ведь с нами пока ничего не произошло? — опомнился от шока Кудряшов. — Мы ведь целый День бродили по здешним полям и лесам и ни пером, ни шерстью пока еще не обросли?
— Обрастете, — утешил его Валерка. — Я думаю, все дело в вине.
— В каком еще вине?
— В том самом, которое вы сейчас пьете. Я превратился в ворона только после того, как напился в стельку.
— Так что же ты нас не предупредил, скотина?! — взъярился Бульдог.
— Во-первых, не скотина, а птица, а во-вторых, выбора у вас все равно нет. В этом мире нет воды.
— А как же реки, ручьи и озера?
— И в реках и в ручьях течет только вино.
— С ума сойти можно, — пришел в восторг Антоха. — Это же не жизнь, а сплошная пьянка, братаны!
— Вот придурок! — только и сумел вымолвить Кудряшов.
Хлестов в испуге отодвинул кубок с вином. Хотя, если Валерка прав, толку в таком воздержании никакого.
— Говорят, что смерть от жажды — самая мучительная из смертей, тут, пожалуй, согласишься превратиться не только в ворона, но и в козла.
— За козла ответишь, — обиделся на финансиста Бульдог.
— Не о том вы спорите, братаны, — вздохнул Аникеев. — Надо думать, как отсюда выбираться. Не доживать же век в птичьих перьях.
Царь-Ворон говорил дело.
— Безвыходных ситуаций, как известно, не бывает, тем более что нам придется иметь дело не с мистическими силами, ас простым компьютером, — заметил Хлестов.
— Не такой уж он и простой, — вздохнул Веня.
— Любой компьютер можно выключить, в крайнем случае, сломать, — возразил ему Гриня.
— В первый раз услышал 'от Клюева дельную мысль, — усмехнулся Аникеев. — Тем более что оракула один раз уже отключали. Почему бы не попытаться сделать это еще один раз?
— Для этого нужно до него еще добраться, — покачал головой Кудряшов, — а это, как я понимаю, сделать будет совсем не просто. Оракулом ведь управляет человек — я имею в виду Иванова.
— Иванова надо убить, — подсказал Веня. — Тогда он просто выйдет из игры. Тем более что его не раз уже убивали. Тот же Славка Кузнецов пришил его летом. А совсем недавно это сделал Колян Ходулин.
— А почему он тогда не превратился в призрака?
— Наверное, знает какой-то секрет.
— А может, нам просто поубивать друг друга? — предложил Бульдог. — Покойники ведь оживают в нашем мире.
— Не пройдет, — покачал головой Аникеев. — Во-первых, оживают только те, кто убит по предложенным оракулом правилам, а во-вторых, призраки в этом мире бессмертны.
— Но ведь ты же убил людоеда? — напомнил Хлестов.
— Я его убил, потому что в нашем мире он давно уже умер. В памяти компьютера осталась только тень. Так, во всяком случае, объяснил мне Дракула.
— Какой еще Дракула? — вскинулся Хлестов.
— Колян Ходулин. Мы с ним дрались до посинения, пока не поняли, что все это бесполезно.
— А почему превращения происходят днем? — спросил Кудряшов. — Насколько я знаю, нечисть выходит на охоту по ночам.
— Превращения происходят и днем и ночью, стоит только ступить ногой за стены этого замка, — пояснил Аникеев. — Я хоть и ворон, но есть клювом не привык. Видимо, поэтому оракул и позволяет мне время от времени возвращаться в человеческое обличье. Но происходит это только за столом.
Петр Васильевич Хлестов затосковал. Ситуация потрясала своим невероятным идиотизмом. Изволь тут играть в невесть кем придуманные игры, словно у видного финансиста нет других забот! Будь Петр Васильевич мальчишкой, возможно, все эти превращения пришлись бы ему по душе, но, увы, он давно уже вышел из того возраста, когда сказочные приключения греют душу.
А чудеса меж тем продолжались. Со стола вдруг исчезла вся пища, причем исчезла в один миг, так что никто и глазом моргнуть не успел. Вино, правда, осталось, но после откровений Аникеева никто его пить не спешил. За исключением, пожалуй, одного Антохи, который как ни в чем не бывало продолжал опустошать один кубок за другим.
— А я уж думал, что меня пошлют посуду мыть, — сказал, глядя на опустевший стол, Гриня. — Все-таки, что ни говори, а в любом самом паскудном положении есть и свои хорошие стороны.
— Началось, — каркнул вдруг Аникеев и повел отрастающим клювом в сторону Хлестова.
Петр Васильевич, как человек воспитанный, скромно опустил очи долу, дабы не смущать любопытным взглядом меняющего обличье оборотня.
В себе самом он никаких изменений не ощущал и очень надеялся, что ему, как бывшему императору,
