великолепный грим, но наконец, не в силах более сдерживаться, так и покатилась со смеху, в высшей степени несолидно извиваясь всем телом, задыхаясь и взвизгивая.
Слегка придя в себя, дочь короля приказала свите гнать нищего в шею, не подарив ему ни единого медяка; а недоуменно-обиженный вид попрошайки обернулся возмездием для него самого и карой для принцессы, ибо с хохотуньей случился неодолимый приступ истерики, и потребовалось немало трудов на то, чтобы привести девушку в чувство.
Но король, твердо вознамерившись провести испытание по всем правилам, в один прекрасный день намеренно привел себя в ярость, ворвался к дочери в комнату и хорошенько ее отшлепал. Однако не добился и слезинки. Принцесса посерьезнела, смех ее зазвучал иначе, весьма похоже на протестующие вопли, но и только. Славный тиран-старик, даже водрузив на нос лучшие золотые очки, не смог обнаружить ни облачка в безмятежной синеве ее глаз.
9. Верни меня в воду!
Должно быть, примерно в это самое время сын короля, жившего в тысяче миль от Лагобеля, отправился на поиски подходящей королевской дочери. Объехал он немало далеких земель, но, встретив очередную принцессу, уж непременно усматривал в ней какой-нибудь изъян. Разумеется, жениться на простой девушке, пусть и раскрасавице, он не мог, а вот достойной его принцессы никак не находилось. Насколько сам принц приблизился к идеалу, чтобы претендовать на совершенство во всех отношениях, я утверждать не берусь. Знаю только, что был он славным, красивым, храбрым, великодушным, воспитанным и учтивым юношей, как все принцы.
В ходе странствий до него доходили отголоски слухов о нашей принцессе, но поскольку все в один голос твердили, что дева заколдована, принцу и в голову не приходило, что красавица сумела бы околдовать его. Ведь что прикажете принцу делать с принцессой, потерявшей силу тяжести? Кто знает, что она потеряет в следующий раз? Сделается, чего доброго, невидимой, или неосязаемой, или вообще перестанет восприниматься органами чувств; так что он и не узнает наверняка, жива она или мертва! Разумеется, справок принц наводить не стал.
В один прекрасный день юноша отстал от свиты, заплутав в густом лесу. Помянутые леса весьма успешно избавляют принцев от толпы придворных, точно решето, что задерживает отруби. И тогда принцы вольны отправиться на поиски своего счастья. В этом у принцев большое преимущество перед принцессами, которым приходится выходить замуж, так и не повеселившись толком. Хорошо бы и принцессы наши хоть изредка терялись в чаще!
И вот однажды, погожим вечером, проплутав немало дней, принц обнаружил, что приближается к опушке леса, ибо деревья поредели и сквозь стволы проглядывало заходящее солнце. Очень скоро путник выбрался на поросшую вереском пустошь. А потом ему встретились следы присутствия человека, но к тому времени уже стемнело, и в полях не нашлось никого, кто бы указал юноше дорогу.
Спустя еще час конь его, измученный усталостью и голодом, рухнул на землю и подняться не смог. Так что дальше принц пошел пешком. Со временем он снова вступил в лес, — не дикую чащу, а что-то вроде парка; и тропа вывела его на берег озера. По этой-то тропке принц двинулся было дальше сквозь сгущающуюся тьму — как вдруг остановился и прислушался. От воды доносились странные звуки. Собственно говоря, это хохотала принцесса. Как я уже намекал, хохот ее звучал чуточку неестественно; ведь для рождения настоящего, сердечного смеха требуются особые условия: некая весомость, я бы сказал — сила тяжести, а, может, серьезный настрой. Вероятно, именно поэтому принц решил, что слышит крики о помощи. Оглядев озеро, он заметил на воде что-то белое; и сей же миг стянул с себя тунику, сбросил сандалии и нырнул. Очень скоро юноша добрался до белого пятнышка и обнаружил, что это — женщина. Для того, чтобы разглядеть в ней принцессу, было слишком темно, однако принц сразу понял, что перед ним — истинная леди; ведь чтобы опознать истинную леди, особого света не требуется.
Как все произошло, я объяснить не могу: она ли притворилась, что тонет, или чужак изрядно напугал ее, или схватил как-то неловко, — но только принц доставил принцессу на берег весьма позорным для хорошего пловца способом, причем девушка и впрямь едва не захлебнулась; ибо вода попадала ей в рот всякий раз, как она пыталась заговорить.
В том месте берег возвышался над водой всего лишь на один-два фута, так что принц с силой приподнял свою ношу над водой, чтобы уложить на землю. Но, едва принцесса оказалась вне воды, сила тяжести ее тут же оставила, и девушка воспарила в воздух, негодуя и бранясь.
— Гадкий, гадкий, ГАДКИЙ-ПРЕГАДКИЙ вы негодяй! — возмущалась она.
Никому еще не удавалось вывести принцессу из себя.
При виде того, как спасенная возносится ввысь, принц подумал, что, верно, в глазах у него помутилось и он принял за даму огромного лебедя. А принцесса тем временем уцепилась за самую верхнюю шишку на высокой елке. Шишка отломилась, но девушка ухватилась за следующую и так, собирая шишки и роняя их одну за одной, когда черешки обламывались, сумела-таки остановиться. Принц же стоял в воде, глядя во все глаза и напрочь позабыв о том, что надо бы выбраться на сушу. Но едва принцесса скрылась среди ветвей, юноша выкарабкался на берег и поспешил к дереву. Там он и обнаружил незнакомку: она спускалась вниз по ветке к стволу. Оказавшись в лесном полумраке, принц по-прежнему взять не мог в толк, что происходит; но вот, достигнув земли и обнаружив чужака под елкой, девушка ухватилась за него и объявила:
— Я все расскажу папе.
— Ох нет, не надо! — взмолился принц.
— Еще как расскажу! — не отступалась принцесса. — Кто дал вам право вытаскивать меня из воды и подбрасывать в воздух? Я вам ничего дурного не сделала.
— Простите великодушно, я и не мыслил причинить вам зло.
— Похоже, у вас ни капли мозгов нет, а такая недостача похуже, чем этот ваш дурацкий вес. Мне вас жаль.
Вот теперь принц понял, что волею случая повстречал заколдованную принцессу — и уже умудрился ее разобидеть. Но не успел юноша придумать, что сказать, как она уже гневно обрушилась на него, топнув ножкой, — этот толчок снова поднял бы ее в воздух, если бы девушка крепко-накрепко не держалась за его руку.
— Верните меня сейчас же.
— Куда вернуть, о прелестное создание? — спросил принц.
А надо сказать, что принц уже почти влюбился, ибо в гневе принцесса сделалась еще краше, нежели когда-либо; и, насколько юноша мог видеть, — не слишком далеко, разумеется! — у этой королевской дочери не было ни одного изъяна, за исключением недостачи веса. Но ведь ни один принц не станет оценивать принцессу на килограммы. Вряд ли он стал бы судить о прелести девичьей ножки по глубине ее отпечатка на влажном песке.
— Куда вернуть, о прелестное создание? — повторил он.
— В воду, бестолковый! — отвечала принцесса.
— Так пошли, — отвечал принц.
Состояние ее платья затрудняло для девушки ходьбу еще больше обычного, вынуждая льнуть к спутнику, так что принц уже готов был поверить, что спит и видит восхитительный сон, — несмотря на поток мелодичных упреков и оскорблений, обрушивающийся на него с каждым шагом. Так что юноша не особо торопился. Они подошли к озеру с другой стороны, где берег поднимался над водой по меньшей мере на двадцать пять футов; и, приблизившись к самому краю, принц обернулся к спутнице и спросил:
— Ну и как вернуть вас в воду?
— Это уж ваше дело! — резко отпарировала принцесса. — Вы меня вытащили — вот вы и возвращайте теперь на прежнее место.
— Хорошо же, — отозвался принц, подхватил девушку на руки и бросился с нею вместе вниз со скалы. Радостный взрыв хохота — и вода сомкнулась над их головами. А когда молодые люди вновь поднялись на поверхность, принцесса обнаружила, что в первые минуты даже смеяться не в силах: после полета столь
