— Ты боишься темноты?
— Да. — Она отвела глаза в сторону и покраснела. — И, кажется, я не могу справиться с этим. Со смерти мамы темнота — мой враг. Мне стыдно признаться, но я с десяти лет сплю с включенным светом.
— Тебе следовало предупредить меня.
— Как я могла? — вздохнула девушка. — Я не знала тебя…
— Забудь об игре, — нахмурился он, затем потянулся к ее руке, лежащей на столе. — Тебе следовало сказать мне о своем страхе и своей… неопытности.
— Я тебя едва знаю, — пояснила она. — Ты вынудил меня выйти за тебя замуж. Неделя — недостаточный срок, чтобы делиться самым сокровенным.
— Почему ты вышла за меня, Мэдисон?
— Разве мы не играем в игру «Привет, незнакомец»?
— Не сейчас. Ответь на мой вопрос.
— Ты же знаешь, почему я вышла за тебя, — ответила она. — Я сделала это, чтобы защитить брата.
— И другой причины нет?
Ей стало трудно выдерживать его взгляд.
— Какая другая причина может быть?
Он прислонился к спинке стула, его сверлящие глаза испытывали ее на выносливость.
— Я могу придумать еще одну или две, ведь ты однажды упомянула, что заставишь меня сожалеть о нашем браке. Как ты собиралась мне мстить?
— Я не знаю. То была глупая угроза, вызванная бурлящими эмоциями. Никаких идей, как заставить тебя сожалеть о своих поступках. Тебе почему-то всегда известно, что я сделаю или скажу в следующую минуту.
— Ты уже начинаешь меня понимать, — сухо отозвался он.
Мэдисон выдернула руку из-под его ладони и положила ее на колено.
Когда принесли блюда, беседа, к великому облегчению Мэдисон, перешла в менее опасное русло. Она не понимала, что послужило причиной перемены его настроения. С одной стороны, казалось, он готов сложить оружие, с другой — колкость ответов и сухость тона свидетельствовали о намерении вести боевые действия.
— Тебе бы хотелось потанцевать? — спросил он, после того как они закончили есть.
— Я не сильна в танцах. — Девушка отвернулась.
— Я могу научить тебя.
— Я отдавлю тебе ноги.
— Ты легкая.
— Лучше, если бы это было правдой, — сказала она, когда они поднялись, чтобы поехать в ночной клуб.
Клуб оказался полным, но в нем звучала хорошая музыка, и скоро Мэдисон поняла, что из-за недостатка пространства ее неумение танцевать никто не заметит. Она оказалась так близко прижата к Деметриусу, что чувствовала каждый мускул его тела.
Она едва воспринимала ритм музыки, его дыхание ласкало щеки, и молчаливая страсть читалась во взгляде.
— Давай сбежим отсюда? — предложил он.
Деметриус вел машину со скоростью, от которой замирало сердце и пробегала дрожь по позвоночнику. С каждой минутой желание у обоих только усиливалось. Рев двигателя напоминал рев дикого животного.
Спустя десять минут машина замерла перед отелем, Деметриус открыл дверцу и подал Мэдисон руку.
— Готова, дорогая? — Его глаза прожигали насквозь.
— Жду с нетерпением, — задохнулась она.
Лифт несся вверх как очумелый, его пассажиры, стоя плечом к плечу в немом союзе, уставились на вспыхивающие и гаснущие цифры у них над головами.
Деметриус отпер дверь, Мэдисон вступила внутрь и повернулась. Он толкнул дверь рукой — хлоп!
Он молча ослабил узел и величавым властным жестом, свойственным лишь уверенным в себе мужчинам, снял галстук. На секунду замер, расстегивая верхние пуговицы рубашки, затем стащил ее через голову и потянулся к поясу.
Мэдисон вытащила зажим из волос и бросила его Деметриусу под ноги, пепельные волны волос упали на плечи. Он перешагнул через заколку, схватил женщину за плечи и прижался к ее губам.
Она чувствовала, как его руки расстегивают молнию на платье, раздался легкий треск, розовое облако упало к ногам в знак капитуляции своей хозяйки. Мэдисон вышла из розового круга, скинула туфли.
Он оторвался от ее губ, скользнул взглядом по стройной фигурке в изящном кружевном белье.
Девушка прижала ладони к его груди, продлевая поцелуй. Она сама расстегнула ремень и молнию на его брюках, и Деметриус чуть не задохнулся от настойчивости и властности этой маленькой женщины.
— Мэдисон, — прохрипел он.
Деметриус, не в силах больше ждать, оторвал Мэдисон от себя и властно толкнул на пол. Он желал ее, желал прямо сейчас.
И женщина чувствовала его страсть, в движении губ, языка, в том, как он прижимал ее к полу, в том, как срывал кружевное белье.
Она цеплялась за могучие плечи, висела на нем якорем, ее ногти впивались в его мускулы — мир вертелся в вихре безумных ритмов. Она была так отзывчива, так доступна в своем ответе. Глубокие воды всевластия и безвременья затягивали ее разум, логику, мысли, они просто переставали существовать. Напряжение в его теле, а затем неистовая сила разряжения вводили ее в состояние транса, невероятного, ни с чем не сравнимого удовольствия.
Деметриусу понадобилось время, чтобы прийти в себя.
Ему нравилась ее власть, то, как она цеплялась за него, словно не желала отпускать. Ему казалось, что бессознательно она любит его, заботится о нем.
А он хотел, чтобы она любила его и заботилась о нем, черт возьми!
Ему нужна ее любовь.
Мэдисон потянулась за платьем.
— Мэдисон.
Она прижала платье к груди.
— Я пойду в ванну, — сказала она.
— Мне нужно поговорить с тобой.
Она кинула на него настороженный взгляд.
— Ну?
— Нам необходимо обсудить наши сексуальные отношения.
Деметриус увидел, как она напряглась, натянулась как тетива.
— У тебя же нет… заболеваний… не так ли? — прошептала она.
— Нет, черт возьми, нет! Я чист, но я очень плодовит.
— Плодовит?
— Ну, моя сперма… Я заметил, ты не пользуешься средствами контрацепции, — продолжал он.
— Я не беременна.
— Откуда ты можешь быть уверена?
— Я бы узнала, если в моем теле произошли бы изменения, — бросила она. — Я же не идиотка! Сейчас у меня безопасный период. — Она бросила на него высокомерный взгляд. — Не беспокойся, Деметриус. Я не собираюсь делать тебя отцом.
