теребит волосы, принося запах легкой горечи, первых сожженных листьев и грусти. По парку не спеша, степенно и неторопливо гуляют люди и кажется что все хорошо, все прекрасно, если бы не эта разлитая в пространстве грусть. Осень всегда навевает грусть. Может это память о лете, а может ожидание скорого увядания. Не знаю.
Темный не щурясь смотрел на солнце:
- Почему вы люди такие беспечные? Почему в погоне за призрачным счастьем вы теряете миг настоящего, теряете вот все это?
- Не знаю. Наверное, потому что мы люди, потому что так устроены.
- Вы не знаете сами что в вашей природе. Вы желаемое выдаете за действительное, не зная потом что вам делать с этим действительным. Каждое ваше действие меняет реальность, не изменяя при этом вас самих.
- Быть может, потому что мы сами не знаем что реально, а что иллюзорно?
- Да, возможно это так. Посмотри на них – он указал рукой на гуляющих людей – они думают что они все еще живы, между тем как они давно мертвы и их глаза давно сомкнулись.
- Это мир куда попадают умершие?
- Не все. Каждый распределяется по тяжести своей души, всего того что он приобрел за жизнь. Это мир тех, кто самовольно покинул землю, ушел преждевременно.
- Я думал что все будет намного страшнее, ужаснее…
- Что может быть ужаснее того, что уже нельзя изменить? В другие сферы попадают хоть малые проблески света, а тут, тут всегда так - неизменно и неизменимо. Даже солнце не дает тепла.
- И нет выхода?
- Можно сказать и так – вздохнул темный – да и каков выход у тех, кто уже не хочет никуда идти? Тут теряется память, только остается смутное осознание самого себя и муки того, что уже нельзя изменить. Они остаются прикованы к своим телам пока не исполниться их час предписанного исхода.
- Но этот парк, осень, природа - не вяжется с тем, где они должны пребывать.
- Все что ты видишь - твое восприятие, твой мир накинутый на холст реальности… они видят по- другому, и воспринимают иное. Если ты ощущаешь лишь налет грусти, то они приемлют лишь безысходность, бездонную пропасть что их поглощает, пропасть без надежды на возвращение, из которой нет возврата.
- Ты хочешь сказать что…
- Я ничего не хочу сказать… - все что ты видишь, этот парк, листья что стелятся под нашими ногами, даже этот ветер – этот мир построен тобою… а их мир – это преисподняя. Посмотри на них внимательнее – они даже не видят друг друга, весь их мир - это глубочайший ад, ад ненужности и забвения.
- И что будет с ними?
- А что может быть страшнее этого? Ничего не будет. Как для них может хоть что-то быть? Ведь у них все давно сгорело и все угасло, даже пепел рассеян ветром и лишь могилы где они похоронены, напоминают о том что они хоть когда то были…
Мир перед моими глазами померк и угас, а может, угасло их солнце. Кто знает?
Холодный, пронизывающий ветер пробирал до самых костей. Я молча смотрел на гулко шумящую в провале перил черную воду. Весь мир был только отражением, отражением того что было во мне. Какой может быть выход из ситуации, когда нет выхода? Куда не сунься - везде одни тупики и ни одной спасительной лазейки. Все пути были отрезаны, все кроме одного - самого последнего. И никто этот выбор, и этот шаг за человека не сможет ни сделать, ни пройти. Сколько не пытайся. Какой может быть выход? Да самый простой – изменить себя.
Я бросил окурок в черную воду, проследил его святящийся след и запахнув поплотнее куртку пошел вдоль моста. Спустя какое-то мгновение из молочно-белого тумана вышагнула фигура в угольно-черном плаще, и щелкнула зажигалкой, раскуривая сигарету.
- И что, так все и закончилось?
- Да кто их знает, возможно, и так. Самое тяжелое в нашей работе - убедить живых в том, что они еще живы.
Я остановился, постоял мгновение в раздумьях, а потом все же обернулся:
- А что делать тому, кто это только-только осознал, может быть впервые в жизни поняв, что все в мире зависит только от него?
- Возможно, надо сперва пригласить двух уставших ангелов на чашку кофе.
Я улыбнулся и согласно кивнул головой:
- Найдем, если надо. Помнится, у тебя машина неподалеку, Сильф?
Сильф только подмигнул и пошел прогревать машину, а мы с Равеном остались стоять и смотреть, как сквозь туман проступают звезды.
- Спасибо тебе.
- Да не за что. Одной коррекцией больше, одной меньше. Ты думаешь, мир это заметит?
В ответ он лишь пожал плечами, с непривычки неловко пряча под плащом сияющие ангельские крылья:
- Кто знает, возможно, еще научится.