Верхних миров – далекие, но полные людей и бурной жизни. С левой стороны взметнулась стена из густой черноты, за которой лежали территории орков. Туннельный проход к ним, называемый Бутылочным Горлышком, располагался несколько ниже ботанической станции, что мирно дрейфовала в космической пустоте на окраине приграничных систем.
Амалия, старший биолог и одинокая женщина, в жизни которой не было мужчин, а одни лишь двудольные семенные, подняла голову, чтобы оценить сегодняшнюю интенсивность солнечного света, но замерла в изумлении, прижав испачканные в земле пальцы ко лбу. С солнцем как раз было все в порядке: его свет был блеклым, а через пару тысяч лет звезда и вовсе погаснет, как и должна. Но вот в абсолютной черноте, образованной вырожденными звездами, в которой тонет любой свет, а однажды утонул сбившийся с курса грузовик с ростками, внезапно возникло нечто.
– Девочки! – изумленно промолвила она. – Вы только посмотрите!
Женщины в космической оранжерее, молодые и не очень, распрямили спины, поднялись с колен, выбрались из зеленых папоротников и раздвинули ветвистые кусты, чтобы взглянуть наверх, куда указывала Амалия. И они увидели, как из стены черных дыр стали появляться корабли. Они возникали один за другим, один за другим, собирались в могучую вереницу, которая устремлялась вниз. Женщинам, прильнувшим к окнам, вереница казалась бесконечной.
– Что это? Чьи это корабли? – вопрошала подруга Амалии, коротконогая толстушка с дипломом по агропромышленным культурам. Расплющив нос, она прижалась к стеклу иллюминатора и следила за остроносыми звездолетами с черными бортами. – Не может быть, чтобы это были они… те самые. Ведь так, Амалия?
Старший биолог молчала, разглядывая в электронный бинокль многочисленные изогнутые орудия на носах и фюзеляжах, увесистые гроздья ракет под крыльями. Поток чужих кораблей продолжал уходить вниз, в сторону входа в Бутылочное Горлышко.
– Папа, посмотри!
– Давай работай.
– Нет, но ты посмотри!! – закричал девятилетний сын, указывая на небо.
Плуг настолько прочно застрял в земле, что трактор не мог его сдвинуть. Очевидно, уперся в корни, оставшиеся после выкорчевки. Фермер со злостью ударил ботинком по лемеху и задрал голову.
На утреннем небе горела звезда – солнце Пограничной системы. Жерло прохода, в котором она лежала похожее на полупрозрачное кольцо, выкатилось из-за горизонта. Иногда, в особенно ясные дни, сквозь него можно разглядеть звезды чужого мира. Но сегодня вместо них от горизонта к краю кольца тянулась черная размазанная цепь. Словно кто-то вытер о небосвод перемазанный в саже палец.
– Папа, это ведь корабли, правда? – радостно голосил неугомонный сын. – Почему их так много? И откуда они здесь?
– Замолчи! – прикрикнул фермер.
– Это, наверное, орки. Смотри, какие они черные! Добравшись до края прохода, вереница рассыпалась на уродливые кляксы. Одна из клякс загородила звезду.
– Мой адмирал…
Красными от недосыпа глазами Стилихон взглянул на монитор, на который указал главный диспетчер. Транслируемая с другой стороны Бутылочного Горлышка картинка показывала тысячи точек, заполонивших космос.
Сражение на краю межгалактического тоннеля вдруг стало каким-то далеким. И жаркий бой на «Южном Хозяине», где враг уже добрался до силовых полей и приготовился к их вскрытию. И ожесточенные бои возле других крепостей. И форт, в район которого сейчас приземлялся десантный полк. Все отдалилось, ибо не только об этих проблемах он должен сейчас заботиться, а еще о как минимум семи тысячах орочьих звездолетов, неведомым образом оказавшихся у него в тылу.
– Откуда они взялись?
Ответом на вопрос адмирала было гнетущее молчание. Стилихон выпрямился.
– Орудийный форт на Вохе, к бою! Четвертую эскадру оттянуть от «Северного Хозяина» в сектор четыре-одиннадцать. Развернуть линкор в сторону белого карлика. И немедленно мне связь с Геей!
Дверца потайного сейфа открылась бесшумно. С особым почтением и осторожностью престарелый слуга достал из недр единственную вещь, которая там хранилась, – малахитовую баночку, украшенную золотой вязью древнего языка. Он поставил ее в центр серебряного подноса и неловко поднялся с коленей.
Слуга шел по длинным коридорам, стены которых были украшены редкими орнаментами, а потолки расписаны талантливой кистью Рафаэля. Он двигался мягким семенящим шагом, и малахитовая баночка, размещенная в центре подноса, точно плыла по этим подземным коридорам. Человека, который ее нес, будто не существовало. Была только она.
Баночка и престарелый слуга миновали несколько поворотов и коридоров, пока не очутились перед двустворчатой окованной дверью. Тщательно подавляя в себе волнение, слуга вкрадчиво постучал. – Входи! – раздалось изнутри. Он преклонил голову, уставившись на носы своих ботинок, и вошел в полутемную залу с низкими потолками. Пройдя десять шагов, опустился на колени перед креслом. Сидевший в нем человек отставил в сторону вишневую трость с костяной ручкой в виде змеиной головы и медленно сошел по ступеням.
Человек встал над слугой и, оправив широкие манжеты, провел ладонью сначала по одной своей щеке, затем по другой. Затем огладил клиновидную бородку. Снял крышку с малахитовой баночки. По воздуху распространился едкий запах, но слуга впился взглядом в пол, молясь о том, чтобы случайно не поднять голову и не увидеть того, что будет происходить. В баночке оказалась густая желтоватая мазь, ингредиентами для которой служили толченая кость и жир невинно убиенных, а также, как это ни парадоксально замороженный свет темных звезд. Игнавус стоял над маленькой баночкой предельно сосредоточенный, губы шептали сложную молитву, сморщенные пальцы висели в воздухе, изображая некий знак.
