могу утверждать, что не знаю ни одного из многих десятков своих знакомых, кто не заплатил бы свою скорбную и весьма высокую цену за «успешность». Чаще всего она выражалась в неожиданных и болезненных потерях — бизнеса, денег, жизни, доверия близких людей, здоровья. Я говорю только о крупных ударах судьбы, именуемых крахом, трагедией. Между тем и сам повседневный быт «счастливчиков», обремененных земным богатством, далеко не так уж безоблачен. Жизнь по расписанию, бесконечные хлопоты по обустройству, сохранению и приумножению своего явно избыточного имущества, ночные страхи и дневные «гонки на выживание» — такова их «красивая» жизнь, которой не видно за фасадами особняков и спинами дюжих охранников. Юноши, любующиеся яркой оберткой этой жизни, на самом деле разглядывают уже знакомую нам «морковку», погоня за которой отберет все силы, но едва ли принесет счастье.
Все уравновешено (не нами!), и за все назначена цена. Кто-то из великих, кажется Чаплин, заметил, что нищий, нащупывающий за подкладкой десятицентовую монетку, и магнат, выигрывающий на бирже очередной миллион, испытывают примерно одну и ту же меру радости. Эта радость души. Она, как мы знаем, определяется не внешними обстоятельствами, а глубоко интимными переживаниями духовного «я», которому иногда достаточно одного теплого взгляда, чтобы вознестись до небес.
Когда это «я» в человеке расправляется и занимает наконец в «совете души» незаслуженно отобранное у него кресло председателя, когда глупая и близорукая самость уступает место смирению и светлой любви, тогда человек действительно трезвеет. Все внешнее, тленное в его глазах навсегда теряет значение и просто обретает номинальную цену (как в магазине). Хочешь богатства, дерзай, но знай, что и в твоем нынешнем состоянии есть нечто гораздо более ценное. Ты этого не поймешь, пока не перепрыгнешь на ступеньку с надписью «богатство» и не заплатишь, сколько положено. Только совершив этот маневр, иногда ценой целой жизни, ты сможешь оглянуться назад, сравнить обретенное с утраченным и… скрипнуть зубами с досады. «
Чтобы видеть все это заранее, необходимо обладать способностью отстраненного наблюдения, иначе говоря, быть в открытом сознании. Надо побороть самость, выдавить из себя раба неосознанности, перетряхнуть все уголки сознания и вытащить «все скелеты из шкафов» на свет Божий. Надо понять (но не по-книжному, «для сведения», а всем свои нутром — как «Отче наш»), что, коли человеку не дано прозреть будущее, отстоящее от него всего на одну секунду, все его рассуждения и планы — не более, чем фантазии. Они не имеют ничего общего с реальностью, которая будет. В рассудочном восприятии более реальна память о прошлом, но это, согласитесь, — отработанный материал. Овладевая таким пониманием действительности, пропитывая им свою жизнь, человек не становится ничтожным. Он превращается в «сталкера», воина, исполненного здравым смыслом, отвагой и разумной осторожностью. Ибо идет он по территории, стабильность которой обманчива, и каждый шаг приходится в неизвестность.
Надо стать другим. Иного пути к свободе нет. Иного пути вообще нет.
Но если все вокруг, все, чем до этого жил, — иллюзия, во что тогда верить?
Мне хорошо знакомо это чувство потерянности. До встречи со старцем Илией я именно так и прозябал: с крестиком на шее и без веры в душе. Просто не было возможности да и настоящей побудительной причины стряхнуть оцепенение и взглянуть на мир иначе. Ходил по кругу, как рудничная лошадь. Увязал потихоньку в трясине заблуждений. А откуда было и взяться чему-то другому? Из стандартно-безбожного воспитания и образования? Или из затхлой атмосферы брежневского застоя, когда власти верить уже не запрещали и за это не карали, как при Сталине, а люди еще по инерции верить боялись. Если говорить научным языком, восемьдесят лет воинствующего атеизма, возведенного в ранг государственной политики и унесшего жизни миллионов безвинно замученных приверженцев веры Христовой — священников и мирян, заложили устои неверия и страха в генетическую память россиян. В массовом сознании нашего населения эти «ржавые гвозди» цепко сидят до сих пор!
Моя мать, Царство ей небесное, проработав всю жизнь обычным библиотекарем, хотя и в высоких партийных инстанциях, тайно крестила меня перед сном и, отправляя из дома, тихо шептала вслед молитву. Она верила в Бога интуитивно, искренне и вопреки запретам. Сегодня, после всего пережитого, мне кажется, это ее мольбы к Господу спасли меня от погибели и безумия в час испытаний. И каждый раз, ставя свечку перед образами, я прошу у нее прощенья за свой юношеский максимализм и снисходительно-пренебрежительное отношение к тайным ее крестным знамениям и оградительным от зла словам.
Таких, как она, интуитивно верующих, относительно мало. Дай Бог, несколько процентов населения. Эти люди от рождения наделены талантом Богоощущения. Они знают, что Он есть, и живут с именем Его, стараясь соблюдать заповеди Его независимо от преобладающего в обществе отношения к религии и церкви. Эти смиренные, но несгибаемые воины Христовы направлены Им в мир, чтобы держать последний рубеж веры перед натиском Тьмы.
Открывая сознание и соприкасаясь с душой, мы тоже вплотную приближаемся к таинству интуитивной веры. Все чаще мы ощущаем ее манящую благодать в своих сомнениях, терзаниях, страхах и поисках. Душа, очищаясь, через покаяние влечет к Богу. Но сама по себе осознанность — не «золотой ключик», открывающий дверь в царство Божие, а всего лишь первое по- настоящему серьезное волевое духовное усилие на этом пути. Завершая подготовительный этап практической духовности (пять ступеней), каждому еще только предстоит сделать осознанный выбор между верой и неверием.
Убежден, большинство сделает этот выбор в пользу веры независимо от того, какое место она занимала в жизни до преображения. Современный человек может иметь слабое представление о Священном Писании, ничего или почти ничего не знать об обрядах и догматах, церковных правилах и порядках, даже сохранять известный (иногда формально обоснованный) скепсис в отношении некоторых внешних проявлений церковной жизни. Но все это — от въедливой привычки судить обо всем поверхностно, «горделиво» и бездушно. Рациональному уму в одиночку, без участия духовного «я» не по силам постичь идею Бога, поэтому его детище — «эго» — рефлекторно, по-страусиному прячет голову в песок при малейшем соприкосновении с Истиной.
Исступленное неверие сродни болезни. Болезни воспаленной самости и глубокой хронической неосознанности, когда человек готов оставаться в плену истязающих его иллюзий, лишь бы не покидать родного «стойла». Таких еще очень много, но жизненные испытания и стрессы, умножающиеся, заметьте, не от гнева Божьего, а в результате накопления коллективной, глобальной неосознанности и ее катастрофических последствий, одного за другим «выбивают» идейных атеистов из их пока еще плотных рядов.
Стоит ли поддаваться на уловки своего «эго», внушающего (от незнания) что Православие-де устарело и тянет назад — в дремучее прошлое? В вере, даже если она интуитивна и не искушена, куда больше здравого смысла и оптимизма, чем в голом неверии. В одной из лекций по богословской апологетике доктор богословия из Московской духовной академии А. И. Осипов приводит пример женщины-профессора, которая на религиозном диспуте изо всех сил пыталась отстоять свои атеистические взгляды. Ее рассуждения сводились к тому, что высшим смыслом жизни для нее была беззаветная любовь к дочери, а не к «абстрактному» Богу.
— Хорошо, — возразил Осипов, — тогда как вы могли обречь свою дочь на смерть?
— Почему на смерть? — Женщина была потрясена.
— Потому что, рожая ее, вы знали, что она в конце концов неизбежно умрет. Только вера открывает надежду на вечную жизнь души после физической смерти. Неверие же — вера в вечную смерть.
* * *
Обретая инстинктивную веру, человек осознанный тем не менее должен понимать, что его путь к Богу только-только начинается. Ведь речь идет не об успокоении себя чтением святых книг в кабинетной тиши. Вера — это ежедневный, ежечасный духовный труд, «вытравление» из себя зла, молитвенно-волевое борение с силами, искушающими и влекущими назад — во тьму. Навыки открытого сознания здесь — не более, чем орудия (или оружие), с помощью которых достигается возрастание в духе и надежное отражение происков Врага.
