Тем не менее хорошо известно, что представители атамана в 1920 г. действительно сдавали японским властям в других местах «золотые ящики» под расписку, в частности еще в марте 1920 г. в порту Дайрен (Дальний) были переданы 33 ящика, они были срочно отправлены в г. Осака в филиал «Чосен банк», где «золото было обменено на японскую валюту» (из протокола Токийского окружного суда от 9 марта 1925 г.).
В связи с возросшим в 1992-1996 гг. интересом к судьбе «колчаковского» золота, в частности среди отечественных японистов, особое внимание привлекли две ценные публикации – корреспондента ИТАР-ТАСС в Японии Василия Головина «Загадка колчаковского генерала» в журнале «Эхо планеты» (1992, № 39) и брошюры бывшего собкора «Правды» в Японии, профессора И.А. Латышева «Как Япония похитила российское золото?» (М. 1996).
Оба автора, опираясь на недоступные большинству российских историков материалы на японском языке, подробно показывают, как в 1918-1922 гг. офицеры военной разведки японской оккупационной армии в Забайкалье и Приморье, два будущих генерала – Р. Исомэ (Идзомэ) и Х. Куросава, а также майор Синкэй Кураки (впоследствии он станет доверенным лицом атамана Семенова на судебных процессах в Японии), подобно начфину Ф. Шипу из Чехословацкого легиона, «добывали» русское золото у различных генералов и казачьих атаманов, переправляя его в Японию. Так, В. Головин, ссылаясь на материалы парламентского расследования в марте 1926 г. указывает на создание в Квантунской армии целого «секретного фонда», которым в 20-х годах распоряжался будущий премьер Гиити Танака, бывший военный атташе при царском правительстве и представитель японского командования при «омском правительстве» Колчака. Общая сумма фактически награбленного золота, по данным парламентского расследования, превышала 10 млн. зол. руб. а всего к концу 1922 г. в «секретном фонде» имелось более 60 млн. иен.
И.А. Латышев, ссылаясь на статью японского журналиста Томаки Абэ из газеты «Акахата» от 11 сентября 1977 г. под заголовком «Исчезнувшие слитки золота. Их нынешняя цена – 13 миллиардов иен», дополняет драматическую историю «семеновского» золота. Оказывается, переданные в марте 1920 г. в порту Дальнем 33 ящика золота – это еще далеко не все. В том же марте Семенов передал в Чите под расписку полковнику X. Куросаве еще 143 ящика с золотом, и оно в конце концов также оказалось в «секретном фонде» японского военного командования. Не за эти ли золотые россыпи оба полковника были затем произведены в генералы?
Однако все эти хищения бледнеют в сравнении с авантюрой колчаковского генерала Сергея Розанова, с помощью японцев взявшего в ночь с 29 на 30 января 1920 г. все оставшееся в подвалах Владивостокского отделения Госбанка «колчаковское» золото и переправившего его в Японию, о чем подробно рассказал в своей книге И.А. Латышев Это была вторая пиратская акция японской военщины. Первая совершена там же, во Владивостоке, 16 марта 1917 г. когда на двух японских крейсерах была увезена четвертая «золотая посылка» из 2244 ящиков на 20 млн. 2499 ф. ст. да еще 5,5 т личного золота Николая II. «Независимая газета». – 1998. – 5 авг.
Генерал Розанов являл собой тот тип дореволюционных царских генералов, которые в годы Гражданской войны решили «играть в политику». Будучи официально прикомандированным адмиралом Колчаком в 1918 г. к атаману Семенову для военной связи между Омском и Читой, Розанов вскоре решил исполнить самостоятельную политическую роль и, вступив в тесный контакт с японскими оккупационными войсками, фактически начал действовать и против Семенова, и против Колчака. Его идеей фикс стало создание с помощью японцев «буферной» Дальневосточной республики во главе с самим собой. Но на ту же роль претендовали и атаман Семенов, и эсеровские деятели из числа сибирских «областников» из так называемого 1-го Совета уполномоченных организаций автономной Сибири (СУОАС-1).
В последнем окопались видные «областники» – Якушев, Головачев и Валериан Моравский, о которых речь еще пойдет ниже.
К осени 1919 г. когда стало ясно, что омский режим Колчака вот-вот падет под ударами Красной армии и она не сегодня-завтра появится в Забайкалье, Розанов решил действовать. Он перебрался из Читы во Владивосток, создал свои собственные вооруженные силы, заручился поддержкой японцев и добился благоприятного нейтралитета комиссаров Антанты.
Но решили действовать и «областники». Их военной опорой стали отдельные части чехословацких легионеров под командованием генерала Гайды, сочувствовавшего эсерам. Решающее столкновение произошло 18 ноября 1919 г. во Владивостоке: войска Гайды и войска Розанова вступили в бой друг с другом в борьбе за власть в городе в надежде, что победитель и провозгласит себя вождем Дальневосточной республики.
И хотя в военном отношении верх взял Розанов – мятеж «областников» был подавлен, а сам Гайда был ранен и взят в плен, – политически проиграли обе стороны. Дело в том, что рядовые участники боев с обеих сторон понимали лозунг создания ДВР совсем не так, как их вожди: во Владивостоке появились листовки с призывом созвать дальневосточное Учредительное собрание, начать переговоры с Советской Россией, прекратить Гражданскую войну и, главное, выгнать иностранных интервентов из Приморья. Это сразу охладило интерес Антанты и особенно японцев к идее создания ДВР. А без японской вооруженной помощи у Розанова не было никаких шансов стать «дальневосточным диктатором».
Не вышло стать диктатором, и тогда Розанов пустился в открытый грабеж, полностью оправдав данную ему характеристику одного из министров «омского правительства» Г.К. Гинса: «сумбурный, нечистоплотный, окончательно подорвавший престиж омской власти на Дальнем Востоке».
29 января 1920 г. Розанов явился к командующему японскими оккупационными войсками в Приморье генералу Сигемото Ои. Формально речь шла об эвакуации подчиненных Розанову военных частей «колчаковцев» ввиду угрозы захвата Владивостока отрядами красных партизан и эсеров. Фактически же два генерала заключили сделку: японцы не будут мешать поспешному бегству «розановцев» из Владивостока (и действительно, на другой день «розановцы» были погружены на два русских военных транспорта), но в обмен на это японцы «спасут» остатки золотого запаса, хранившиеся во Владивостокском отделении Госбанка России.
И вот в ночь с 29 на 30 января к одному из пирсов владивостокского порта швартуется японский крейсер «Хидзэн», прямо напротив стоящего на горе здания Госбанка. Вся территория между банком и пирсом тотчас же оцепляется вооруженным десантом японских матросов. В само здание врывается вооруженная штурмовая группа под командованием самого генерала Розанова, для камуфляжа переодетого в форму японского офицера. Но фактически командует не он, а все тот же полковник Рокуро Идзомэ, главный «спец» по «колчаковскому» золоту и в Забайкалье, и в Приморье. Идзомэ почему-то отлично знает все закоулки подвалов русского Госбанка во Владивостоке и ведет штурмовую группу именно туда, где лежат ящики с золотыми слитками и сумки с золотой русской монетой. Десятки японских матросов по его команде перетаскивают золотой груз на крейсер. Никаких актов о приемке или расписок не составляется. Вся операция длится не более двух часов. Идзомэ и Розанов с маленькой группой его приближенных (семья Розанова уже находится на крейсере) поднимаются на борт, и военный корабль отплывает к берегам Японии. «Золотая операция», вторая пиратская акция в истории японской военщины на Дальнем Востоке, завершена.
Спустя несколько дней во Владивостоке происходит очередной политический переворот – власть в городе переходит в руки Временного правительства Приморской областной земской управы, состоящей в основном из местных эсеров, настроенных резко антирозановски и антияпонски, но и не пробольшевистски. Союзные комиссары Антанты (Франции, Англии и США) заявляют о поддержке переворота, и генерал Ои вынужден объявить о своем нейтралитете. Впрочем, дело уже сделано – остатки «колчаковского» золота плывут в Японию, японский ставленник Розанов и его войско – тоже, и пусть теперь эсеры покомандуют в городе без золота.
Разумеется, Приморская управа 19 февраля заявила генералу Ои и правительству Японии официальный протест, требуя возвращения золота, а против генерала Розанова еще и возбудила уголовное дело о краже в особо крупных размерах. Но все было тщетно – из Японии даже не ответили на этот протест и, конечно, не выдали Розанова.
Последний, судя по первоначальным сообщениям японской прессы, благополучно проживал с семьей в Йокогаме и отнюдь не бедствовал – 55 млн. иен на личном счете в Гонконг-Шанхайском банке, появившиеся у него после «владивостокской операции», позволяли обеспечить и себя, и своих внуков-правнуков на много десятилетий вперед.
