Р’йенра медлил, опустив глаза. Наконец ответил:
- В третью очередь хманки изменились сами.
- Каким образом?
Молодой человек прихватил клыками нижнюю губу. Н’йирра почти улыбнулся: такая гримаса перед старейшиной по правилам традиционной вежливости считалась неприличной, но Р’йенра об этом, конечно, просто не знал. Поразмыслив и выбрав слова, он сказал:
- Изменилась природа хманков. До того они были единой расой, как люди, и различались только языками и цветом кожи. После изменения хманки разделились на три вида. Эти три вида зависят друг от друга. Там, где собираются представители всех трёх, возникает словно бы один новый хманк, наделённый большим могуществом.
- Что ты знаешь об этих видах? – быстро спросила Ацарши.
Р’йенра каким-то странным, неестественным жестом развёл руки в стороны; Н’йирра догадался, что и это хманкский, заученный им в детстве жест.
- Почти всё, - сказал молодой человек. – Так случилось, что я... – он запнулся, вновь опустил глаза, улыбнулся застенчиво и нелепо: - я сам... в каком-то смысле хманк.
Сатарши хмыкнула. Л’йарса очень тихо и очень неприязненно зарычал. «Бедный мальчик», - подумал Н’йирра. Ацарши же сказала:
- Пусть тебя это не стесняет. Мы поняли это в тот же вздох, когда увидели тебя. Говори дальше.
- Есть боевые хманки, - покорно продолжил Р’йенра, - они сильны и полны ярости, почти как древние люди. Во время войн боевой хманк мог одолеть человека в рукопашной, хотя хманки намного мельче и слабее, и у них нет клыков и когтей. Есть холодные хманки, они всегда спокойны и непредвзяты, и они видят чужие чувства, словно тепло и холод в инфракрасном спектре. Есть певчие хманки, они очень слабы телом и легко гибнут, но обладают могуществом иного рода.
Он замолчал. По его запаху Н’йирра определил, что юноша не хочет дальше рассказывать о возможностях хманков. Частично потому, что стыдится говорить о слабости людей перед ними, частично – потому, что не хочет раскрывать слабости своего хманка-друга. Это были достойные чувства, и Н’йирра уважал их, но не настолько, чтобы остановить допрос. Им нужны были ответы. И Ацарши заговорила, помрачнев, суровая и твёрдая, как металл:
- Ты привёз на Тираи певчего хманка. Ты осмелился указать этот мир странной твари, обладающей могуществом, которого ты сам боишься. Что ты скажешь в своё оправдание?
Р’йенра вскинул голову, глаза его запылали. М’рхайра беззвучно фыркнул: ему вновь что-то показалось смешным.
- Не я привёз его! – звенящим от гнева голосом ответил Р’йенра. – И не я указал ему звезду! Это К’хирилл назвал нам координаты Тираи, а сам он узнал их не из архивов, но услышал во внешней бездне. Так певчий хманк может узнать скрытое, неведомое или преданное забвению.
- Что ещё он может?
Р’йенра мотнул головой.
- Разговаривать, прикасаясь разумом к разуму. Решать, что должно и не должно случиться. Знать наперёд ответы.
Повисло молчание. Н’йирра ждал. Запахи говорили ему, что М’рхайра чувствует лёгкую досаду и скуку, а сердца Р’йенры яростно бьются от волнения. «Хорошая пара, - отметил он. – Настолько разные и так естественно связанные. Подобные им в моё время побеждали в сражениях». Несмотря ни на что, в нём разгоралась приязнь к юношам.
Ацарши заговорила.
