мысль — что в конечном итоге эти деньги пойдут на пользу Алисе. Хоть так он ей помог.
10
— Нет, ну какая же стерва! — возмущалась Елена. — Я в жизни бы не подумала! Господи, и на что только бабы не идут ради своих козлов-мужей!
Через несколько дней после того неприятного события, произошедшего с Алисой, подруги сидели вдвоем под навесом на террасе кафе и пили кофе с мороженым.
— Лисичка, ты прости меня, идиотку! Если бы я ей тогда не трепанула, что ты продала квартиру, то ничего бы не случилось. Господи, какая же я дура.
— Да не казни ты себя. Разве ты могла такое предвидеть?
— Да уж, такое мне и впрямь в голову бы не пришло. До сих пор не верится. Ну Оксанка, ну сучка! Слушай, а кто же тебя все-таки ограбил? Что следователь говорит? Поймали его?
— Представляешь, это был Эдик, мой бывший.
— Да ты что-о! Вот тоже бы никогда не подумала. Придурок придурком, а тут на тебе, гангстером заделался, недоумок. Обалдеть! Значит, она каким-то образом вышла на него и замутила всю эту канитель. А что же Юрка? Деньги ведь наверняка предназначались ему.
— Ты знаешь, тут все как-то странно. Юрка исчез, Эдика тоже найти не могут, ну и деньги соответственно. Оксана молчит. Вот и все, что мне известно.
— Подожди, а как они узнали, что это Эдик тебя ограбил?
— Да по отпечаткам. Он, оказывается, после нашего развода и в тюрьме успел посидеть, за какую-то мелочь, я точно не знаю.
— И зачем ты только деньги дома оставила?! — с досадой, будто речь шла о ее собственных сбережениях, произнесла Елена. — Что, в банк нельзя было сдать?
— Ну Лена-а! — раздраженно воскликнула Алиса. — Не напоминай мне больше о деньгах! Я об этом уже ни слышать, ни думать не могу.
— Прости. Ну прости меня, Лисичка…
Они помолчали с минуту, закуривая. Потом Елена снова заговорила.
— Значит, Юрик в бега ударился.
— Да, скорее всего. У него действительно долги, он тайно «позаимствовал» крупную сумму у своей конторы, а когда понял, что скоро все выяснится, то и… ну, сама понимаешь.
— Да уж, яснее некуда. Оба красавца смылись, денежки — тю-тю, а отдуваться за всех и соответственно сидеть будет теперь Оксанка. Хоть она и дрянь, но, по-моему, это несправедливо. Впрочем, сама виновата. Слушай, а что же теперь будет с ее детьми?
— Пока у тетки, родной Оксаниной сестры.
— А потом?
— Потом не знаю.
— Нет, ну она бы хоть, коза драная, о детях подумала! Дауница чертова! Все-таки мы, бабы, действительно дуры. Когда дело касается мужиков, то наш ментальный процесс перемещается в нижнюю чакру.
Алиса снисходительно улыбнулась. Надо же, как разошлась. Ленка порой так эмоционально на что- нибудь реагировала, будто все, что происходит вокруг, касается и ее тоже. У Алисы порой создавалось впечатление, что подруга гораздо моложе ее, хоть на самом деле они были ровесницами. Вот ей самой уже на многое попросту плевать. Просто жаль тратить свои душевные силы и эмоции на всякую ерунду. Не стоит оно того. Даже эти гребаные деньги, из-за которых в одночасье сломалась судьба ее лучшей подруги, того не стоят.
Внезапно от этой мысли ей стало не по себе. Что-то, подобно молнии, резануло мозг, и картина мгновенно переменилась, будто развернулась обратной стороной. Алиса явственно увидела всю ужасную изнанку ситуации, о которой она до сих пор даже не задумывалась.
— Господи, ну и сволочь же я, — произнесла она вслух.
Лена опешила.
— Элис, ты чего?
— Ничего.
— А почему же ты сволочь-то?
— А кто я, по-твоему? У меня всего лишь украли деньги. Какие-то бумажки. А Оксанка из-за этого теперь сядет. Понимаешь?
— Нет, не понимаю. Тебе жалко ее стало, что ли?
— Да, Лена, если хочешь, мне действительно стало ее жалко.
— А жалко, знаешь у кого?
Не обращая внимания на язвительные слова подруги, Алиса решительно произнесла:
— Надо навестить Оксанку.
— Чего-о???
— Если не хочешь, можешь не ходить. А я пойду.
Елена недоуменно посмотрела на нее.
— Я не ослышалась? Ты сказала, что пойдешь к ней на свиданку? В тюрьму?
— Нет, ты не ослышалась.
— Ты вообще-то как, в своем уме?
— Вообще-то да.
— Она грабителя на тебя навела, а ты ей передачку в тюрягу понесешь? Уж если туда и идти, так только затем, чтобы этой стерве в рожу плюнуть!
— А ты ее не суди. Она подставила меня, а не тебя. Если Оксанка сядет, ты ее детей будешь растить?
— У нее есть родная сестра и мать. Пусть они об этом и позаботятся. Тебе-то что?
— Ты не понимаешь. Сестре вообще всегда было наплевать и на нее, и на племянников.
— Правильно. Зачем ей этот геморрой? Я ее, кстати, понимаю. Очень здравая позиция. Чего о тебе никак не скажешь.
— Ленка, но это ведь родная сестра!
— Это ее сестра, понимаешь? Ее, а не твоя. Элис, ты меня пугаешь.
Она и впрямь с тревогой смотрела на подругу. Как-то непривычно было видеть Алису Бархатову в роли альтруистки и заступницы сирых и убогих. Это в дореволюционной России знатные дамы, графини и княгини, не обремененные никакими заботами, кроме балов, поклонников и новых нарядов, от большого ума и человеколюбия, а главным образом от нечего делать, посещали больницы, ночлежки и, что характерно, тюрьмы. Теперь же, вначале двадцать первого века все эти высоконравственные понты были, мягко говоря, неуместны. Вот и психоаналитики утверждают, что люди должны заниматься в первую очередь своими делами, решать свои проблемы, осуществлять свои желания и мечты. А не носиться с чужими, как дурак с писаной торбой. Если они, конечно, хотят быть счастливыми.
Алиса, не обращая внимания на слова подруги, между тем произнесла:
— Господи, Оксанкина мама с ума сойдет, когда узнает, что с ней случилось.
— Да ты-то тут при чем?! Это ей, Оксанке, надо было думать о том, что станет с детьми и матерью, когда ее посадят. Да уж, она в любом случае теперь сядет.
— Нет, я скажу следователю, что это были всего лишь мои подозрения. Скажу, что никаких претензий к Оксане не имею.
— А ты не боишься, мать Тереза хренова, что менты тебя потянут за оговор или за ложные показания?
— Ничего, выкручусь как-нибудь. Но я сделаю все, чтобы Оксанка не села. Даже если ее осудят, я в лепешку расшибусь, чтобы срок дали условный. Найду ей толкового адвоката, и все будет нормально.
Елена покачала головой.
