Иштван.
— Я думаю, Иштван, сейчас все они смотрят на нас, ведь здесь везде телекамеры. Не доставляйте им удовольствия видеть ваше отчаяние, — тихо сказал Скальд.
Они улыбнулись друг другу и, дружески болтая, направились в рабочую комнату.
Председатель Лицензионного комитета, вместе с пятью соратниками посетивший кабинет Иштвана на четвертом этаже административного здания, начал еще с порога:
— Господин Дронт, я обязан поставить вас в известность: прибыли наблюдатели из Галактического Совета. Они уже здесь и ознакомились с ситуацией. Я хочу передать вам пожелание правительства Вансеи и нашего комитета: мы надеемся, что сегодня вы приложите максимум усилий для того, чтобы бега прошли на самом высоком уровне. — По-женски высокий голос председателя звучал крайне пафосно.
Этот высокий, щеголевато одетый, почти лысый тип всегда вызывал в Иштване жгучую антипатию. В свои пятьдесят шесть лет Ланс выглядел на все сто — порок размашисто прошелся по его лицу своей обезображивающей кистью. Ланс был игроком. Каждый свободный день он посвящал посещению самых известных в секторе казино, и, по сведениям старшего Дронта, уже просадил в карты последние штаны. Но клан насмерть стоял за его почетное место в комитете. Поэтому Ланс сейчас кривлялся перед Иштваном, поучая его.
— Что вы имеете в виду, когда мечтаете о «самом высоком уровне», господин Ланс? Я так понимаю — речь идет о предстоящем жесточайшем экономическом и политическом кризисе Вансеи, который неминуемо грядет вместе с нашим разорением? — презрительно сказал Иштван через плечо. Он не отводил глаз от монитора, за которым сидел. — О, действительно, все пройдет по высшему разряду — Даррад разделается с вами, как повар с картошкой. Интересно, ваш законопослушный комитет прогнозировал потери, которые понесет сегодня Вансея в случае победы крысы номер двести тринадцать? И с каких это пор Даррад стал делать погоду в Галактическом Совете?
Поднялся страшный шум. Каждый пытался возразить и перекричать другого. Скальд сидел в стороне, с интересом разглядывая собравшихся. Иштван покраснел от гнева, вскочил на ноги и, сжав кулаки, рявкнул:
— Выйдите все!
Остолбенев от неожиданности, все замолчали. После короткого замешательства члены комитета покинули кабинет.
Иштван шумно вздохнул и снова подсел к монитору.
— Скальд, — вскоре позвал он, — прибыл Хайц…
Вместе они склонились над экраном. В холле Ланс благосклонно и даже подобострастно приветствовал жокея и трех его новых охранников.
Хайц выглядел больным. Его приятное лицо было желтоватого оттенка, голубые глаза беспокойно блуждали по стоявшей в отдалении толпе. Долговязый Ланс почтительно склонялся к субтильному жокею и заверял его в готовности правительства и комитета всячески содействовать процветанию на Вансее бизнеса в сфере развлечений.
— Скоро тебя не пустят на порог даже самого задрипанного злачного места, любитель развлечений, — скрипнув зубами, выдохнул Иштван.
Ланс не слышал этого пророчества и провожал Хайца до жокейской кабины. Он был в превосходном настроении, шутил, даже прикоснулся к краешку локтя собеседника, что являлось неслыханной фамильярностью на Вансее. Напряжение, не отпускавшее Хайца, немного ослабло, он повеселел, на скулах у него заиграл лихорадочный румянец.
Ланс справился о самочувствии героя дня — имея в виду крысу — это был довольно крупный черный самец — и жестом подозвал ветеринара, облаченного в зеленую форму. Тот должен был удостовериться, здоров ли участник забега. Это была простая формальность. Потом крысу положили на стойку под сканирующее устройство для идентификационного анализа, и через несколько секунд загорелся разрешающий огонек.
— Очень, очень рад, что с этим милым созданием все в порядке… — замурлыкал Ланс, беря крысу в руки и любуясь ею.
— Еще поцелуйся с ней, — прохрипел Иштван.
Ланс погладил крысу по спинке, улыбаясь, быстрым движением пальцев свернул ей шею, положил в коробку и, накрыв прозрачной крышкой, вручил остолбеневшему жокею.
Стоявший рядом с Лансом мужчина с круглым добродушным лицом, отвечавший в комитете за экологию бегов, упал в обморок прямо под ноги Хайцу. Озверевшие охранники, которые остались за барьером стойки, принялись изрыгать такие проклятия, что в другое время их немедленно упекли бы за решетку. Ланс повернулся лицом к ближайшей телекамере и торжественно произнес стандартную формулу, дающую ему право на защиту от чужих посягательств:
— Осознавая всю чудовищность совершенного мною поступка, добровольно отдаю себя в руки правосудия и прошу учесть это при вынесении справедливого, неминуемого приговора. — Он был очень спокоен. Его тут же увели подскочившие полицейские.
— Отец, — сказал Иштван в трубку, — произошло несчастье. Господин Ланс убил крысу номер двести тринадцать…
— Какой ужас, — донесся в ответ задыхающийся голос. — Передай наши соболезнования господину Хайцу, сынок.
— Обязательно, — улыбаясь во весь рот, ответил Иштван.
— Думаю, господин Ланс сделал это из идейных соображений. На Вансее еще остались патриоты!
Едва уловимая ирония в голосе отца о многом сказала Иштвану. О том, к примеру, скольких сил и денег стоило отцу пожизненное заключение, на которое обрекал себя Ланс. Без сомнения, решение, принятое кланом, к которому принадлежал председатель Лицензионного комитета Вансеи, было непростым, но очень выгодным: с одной стороны, под почетной маской патриотизма теперь легко можно было скрыть неприглядный образ жизни одного из членов клана, торчавшего у всех, как кость в горле, а с другой — получить кучу денег. Карьера Ланса подходила к своему бесславному концу, и предложение Дронта было для него просто спасением. Как и для самих Дронтов.
— Я люблю тебя, отец, — сказал Иштван. — Береги себя.
Скальда вызвали по срочной связи. Махнув Иштвану рукой, он куда-то ушел.
С давно забытым чувством эйфории Иштван включил табло тотализатора, пощелкал кнопками, и лицо его покрылось капельками пота. Хайц выставил в качестве главной ставки шестьдесят миллионов кредиток. Зрители тоже сошли с ума. Они словно забыли, что крысы номер двести тринадцать больше не существует. И откуда, интересно, у них
Он связался с административной группой бегов, чтобы выяснить обстановку. Переданные ему новости были странными и пугающими: Хайц прошел в жокейскую кабину и послал охрану в зоомагазин на территории крысотрона. Не прошло и пяти минут, как в коробке с прозрачной крышкой ему доставили нового участника крысиных бегов, серого, средних размеров самца.
Иштван смотрел, как деликатно зажатую механическими створками крысу маркирует автомат, нанося на спину ненавистный двести тринадцатый номер, и его все сильнее охватывала тревога.
Он щелкнул кнопкой и равнодушным голосом спросил:
— Каков объем ставок?
Управляющий финансовой частью не сразу смог ответить, его трясло.
— Четыре миллиарда галактических кредиток…
— И все деньги переведены на наш счет? — не поверил Иштван.
— Стопроцентно… Из банков Даррада…
Пытаясь осмыслить эту цифру, они тупо смотрели друг на друга, пока Иштван не догадался отключить связь.
Бега начались. Крыса господина Хайца прошла на третий уровень, успешно преодолела четвертый и оказалась на пятом, самом важном, вместе с еще тремя участниками.
Весь пятиминутный перерыв, что делался между забегами на уровнях, Иштван просидел, обхватив голову руками и стараясь ни о чем не думать. Потом он отключил все средства связи, позволяющие добраться до него — кроме личного номера — запер дверь кабинета и завороженно уставился на
