через две раздался стук копыт, и на развилке показался всадник, как Зерги и предполагала — Рутгер. Без шляпы, в испарине, он придержал кобылу, повертел белёсой головой, пару раз наклонился к земле, задумчиво потёр небритый подбородок и наконец решительно свернул направо, очень скоро скрывшись за деревьями. Зерги проводила его пристальным взглядом лучника, опустила арбалет и сплюнула. Растёрла сапогом.
— Вот ублюдок! — процедила она сквозь зубы. — Всё же увязался... Чёрт. Ну ничего, ещё посмотрим, кто кого пасёт.
Она вложила ногу в стремя, забралась в седло и двинулась в обратную сторону. Не доехав мили полторы до лагеря, свернула незаметной стёжкой, пробралась по дну ручья в сыром овражке и вскоре оказалась на другой дороге, по которой сразу погнала коня галопом на восток. Прошло не больше получаса, Зерги не успела даже разувериться в своей догадке, а впереди уже маячили два верховых силуэта. Толстая фигура восседала на ослике, худая — на коне. Заслышав топот, обе обернулись, придержали скакунов и теперь молча наблюдали за ее приближением. Девушка отбросила за спину капюшон и на всякий случай пустила коня шагом.
Золтан хмуро смотрел ей в глаза, на лице его не дрогнул ни единый мускул. Руку из-под плаща он так и не достал.
— Ну, — сказал он, едва лишь расстояние позволило им говорить, не повышая голоса. — Чего теперь? Зачем ты догнала меня на этот раз?
Зерги остановилась. Отбросила чёлку со лба. Приезд её, похоже, Золтана ничуть не удивил.
— Хочу поговорить наедине, — сказала она.
Тот поднял бровь:
— Вот как? Забавно. Что ты хочешь мне сказать?
— А ты уверен, что я хочу тебе что-то говорить?
Хагг усмехнулся.
— Эх, Зерги, Зерги, — покачал он головой. — Твой несносный характер рано или поздно доведёт тебя до трёх ступенек... или до речного дна. Ты что, гналась за нами, только чтоб в очередной раз нахамить? Эй, опусти свой игломёт! Я без оружия. — Он медленным движением вынул руку из-за пазухи и демонстративно покрутил пустой и растопыренной ладонью — Видишь? Я перчатку потерял. Рука замёрзла.
— Не верю.
— Как хочешь, твоё право... Ну, так чего тебе от меня надо?
Иоганн молчал. Зерги поколебалась и всё-таки рискнула с ними поравняться.
— Хотелось бы кое на что взглянуть.
— На что?
— Не знаю. — Девушка тряхнула головой. — Я не знаю. Но ты знаешь, потому что эта штука — у тебя. И мне ты её не показал.
— Не понимаю...
Почуяв настроение хозяйки, конь под ней оскалил зубы и затанцевал куда-то вбок. Зерги коротким движением поводьев развернула его обратно.
— Хватит вилять! — сказала она неизвестно кому. Хагг принял это на свой счёт, конь, вероятно, на свой. — Давай начистоту. Там, на поляне, ты сказал толстому, что травник умер. Я все слышала, не спорь. Айе, наговорил с три короба, сказал, что у тебя есть доказательства.
— И что?
— Я хочу их видеть.
— У меня их нет. Я это просто знаю.
— Откуда?
— Знаю, и всё.
— Врёшь, — уверенно сказала Зерги, глядя Золтану в глаза. — Врёшь, Золтан, врёшь, подлец. Я ж тебя знаю как облупленного: ты никогда не бываешь в чём-то уверен просто так. Если дело швах и он взаправду умер, я хочу их видеть, эти «доказательства». Что там у тебя? Рука отрубленная? Голова? Давай показывай. Не бойся, я не кисейная барышня, в обморок не грохнусь.
— Это тебя Андерсон настропалил за мной поехать?
Зерги сплюнула и грязно выругалась:
— Андерсон, Андерсон... Этот Андерсон и так, и так тебе не верит. Можешь убеждать его, в чём хочешь, он всё равно останется при своём. Но меня ты за нос не води! Где Жуга? Ты знаешь, что меня с ним связывало, ты прекрасно знаешь, кто я. Мне достаточно капли его крови на каком-нибудь платке, чтоб определить, жив он или нет. А этому серому ублюдку я всё равно ничего не скажу. Айе, не скажу. Ну?
Обоим было прекрасно понятно, о чём они говорят.
— У меня нет его крови, — сказал сыскарь.
— Тогда что есть? Хагг помолчал.
— Ладно... — наконец проговорил он, — Только давай уговоримся так: услуга за услугу.
Зерги фыркнула:
— Dam! Я так и знала. Что ещё? Надеюсь, под тебя ложиться не придётся?
— Придержи язык... Зачем он едет в Локерен?
— И это всё? — расхохоталась она. — Это всё, что ты хочешь спросить? Я отвечу: не знаю!
— НЕ ЗНАЕШЬ? — поразился Золтан.
— Айе, не знаю, совершенно так. — Конь под девицей снова сделал разворот, — Можешь мне не верить, только это так. Нам он ничего не говорит. Говорит, что без наживки нет поживки, вроде как пчёлы — это ключ, а в Локерене вроде как замок... Сам догадывайся, если знаешь. «Маленький такой замочек», говорит. И лыбу тянет. У него поганая улыбка, Хагг, ещё хуже, чем твоя. Кто он такой?
— Если не знаешь, то зачем едешь с ним?
— А вот это уже моё дело! вспыхнула она, но тут же успокоилась. — Впрочем, ладно, что скрывать... Этот, толстый, нанял Рутгера, а тот, ешё через одного урода, выцепил в Лиссбурге меня, чтоб я ухлопала Жугу. Айе, так всё и было. Им так срочно был потребен арбалетчик, что они даже не сподобились узнать, кто я такая.
— А ты?..
— А я что, дура? Да и хрен его убьёшь, если подумать. Не, Хагг, ты меня не знаешь, если так говоришь! Было уже. Забыл, да? Так что давай не дури, показывай. Я хочу знать, что за каша заварилась.
Золтан помолчал, потом, не оборачиваясь, влез рукой в чересседельную суму, пошарил там и вытащил свернутый в трубку пергамент. Протянул. Зерги взяла его без слов, сняла шнурок и пробежала текст глазами. Прочла второй раз, повнимательней. Посмотрела на Золтана, на записку, снова на Золтана, скривила рожицу и хмыкнула.
Хагг ждал.
— Вот, значит, как. — произнесла она. — Выходит, завещание! Зерги изучила лист с обратной стороны и на просвет — на предмет наличия чего-нибудь особенного и перевернула обратно. — Да. Это серьёзно.
— Теперь поверила?
— Почерк его, — признала девушка, зажала под мышкой свободную руку, в два рывка стянула с неё перчатку и подышала на пальцы. Поводила над листом ладонью.
— Тело нашли? — деловито спросила она.
— Нет... Что ты делаешь? М-м... сейчас. Погоди. Хм-м...
Даже в свете позднего утра было заметно, как у неё неверным, зыбким, идущим откуда-то изнутри свечением налилась ладонь. Меж пальцев запрыгали искорки — синие и фиолетовые, Хагг на мгновение даже встревожился, что пергамент вспыхнет. Он не видел, что творится на листе в руках у девушки, и потому следил за выражением ее лица. А оно изменялось как-то странно: от сосредоточенности — к облегчению и далее — к растерянной задумчивости. Впрочем, вскоре девушка взяла себя в руки, и на лицо её легла своеобычная для Зерги, чуть сердитая и чуть насмешливая маска.
— Хагг, — сказала Зерги, поднимая голову и глядя Золтану в глаза. — Ты будешь смеяться, но это
