— Я тебе верю, — сказала Лула. — Но…
Рокко мягко захрапел. Клей даже позавидовал человеку, который умудрился уснуть под прицелом. Жажда убийства вибрировала в каждом атоме комнаты.
— В моей вере в человечество появляются трещины, девочка. Давай ты просто будешь делать то, что я скажу?
— Конечно, — она добавила еще пять кубиков в шприц.
— Давай десять.
— Он тебе совсем не нравится, да?
— Ни на йоту.
— У него тут немного вен осталось.
— Сейчас и одной хватит.
Найдя то же налитое кровью место, куда кололся Рокко, она ввела шприц. Рокко закатил глаза, лицо исказила мерзкая улыбка, огромная, как щель в заднице. Он сел прямо и сказал: «Оооообоооо…»
Поглаживая грудь, лаская крылья ворона, Лула плавно двинулась к Клею, соблазнительно поводя бедрами.
— Теперь ты меня поимеешь?
— Не обижайся, — ответил он, — но нет.
— А мне кажется, ты не сдержишься. Отсосать?
— Нет.
— Тогда я пойду?
— Конечно, но никому ничего не рассказывай.
— А кто мне поверит?
— Тоже верно.
В оконных рамах зазвенело стекло, на улице завыл ветер. Клей дернул Рокко за руку, тот подался легко, как воздушный змей. Он будто потерял весь вес.
Они повел его по коридорам к главному офису.
— Подожди-ка здесь, будь хорошим мальчиком. Сначала надо кое-что найти.
Клей зашел за стойку и немного там поискал. Брови Мэла по-прежнему висели на стене, но сползли сантиметров на десять — и выгнулись еще, будто удивлялись, где же остальное тело. Клей нашел дверь в кладовку со средствами для уборки, пошарил по полкам, проверяя этикетки. Вот оно. Освежитель «Яблоко с корицей, натуральный запах». Он прихватил пять баллончиков.
Рокко стоял на том же месте, с закатившимися глазами и такой широкой улыбкой, что челюсть сместилась.
— Пошли.
Рокко блаженно тронулся за ним на парковку, плетясь позади, как дым за паровозом.
Клей открыл заднюю дверь: «Давай, залазь».
Рокко начало тошнить, и Клей, взяв его за плечо, развернул к обочине. Свободной рукой он похлопывал и тер спину Рокко, а второй прижимал к уху пушку. Наконец Рокко уселся рядом с детским сиденьем Эдварда, на чихуахуа, и что-то недовольно промычал. Клей сказал: «Привстань на секундочку». Рокко приподнялся с сиденья, Клей дотянулся и выдернул из-под задницы Рокко Милашку, бросил мертвую собачонку ему на колени. «Так лучше?»
Рокко удовлетворенно вздохнул.
Клей опрыскал машину освежителем воздуха и залез, взялся за руку Кэти. «Ты еще со мной, милая?» — спросил он. — «Знаю, это все жутко, но продлится недолго».
Рокко издал горловой звук и произнес: «Оооообоооо…»
Вернувшись на шоссе, он снова перевалил через того самого «лежачего полицейского», и в этот раз не смог удержать вопль. Милашка и сбитый зверек скакали по машине, в воздухе парили клоки меха. Вялые мухи дико зажужжали и полезли в уши Рокко.
Глотая кровь, Клей счистил иней с переднего стекла и стал ждать, когда Кэти с ним заговорит. Он знал, что уже достаточно болен, чтобы видеть галлюцинации, и с нетерпением их ждал. Все что угодно, что может помочь. Он вдруг понял, что посмотрит на нее, а она улыбнется и подскажет, что делать дальше.
Эдвард пробормочет «Пааап? Пааап?», как он делал, когда Клей читал ему сказки на ночь и накрывал одеялом до подбородка. Он дотронется маленькой ручкой до шеи Клея и придаст ему сил — столько, сколько надо, чтобы все это закончить.
Разве может быть иначе? Кэт засмеется, будет чертить пальцем по его колену, и тогда у него хватит наглости, чтобы зайти достаточно далеко.
Вот какое воспаленное безумие должно твориться вокруг. Чего хорошего в том, чтобы нахрен свихнуться, если не будет твориться настоящего бреда?
— Кэти, — сказал он. — Ради бога… — он не мог дотянуться до ее подбородка. — Кэт, слышишь?
— Оооообоооо…
Даже призрак чихуахуа не прыгает вокруг, заливаясь лаем. Ничего. Он не получал от своей смерти никакого удовольствия.
Он дотронулся до волос Кэти, легко погладил, пытаясь понять, чем она стала после столкновения на всей скорости с полной свободой.
Она стала еще бледнее, сидела тихо, и смотрела, кажется, с немым укором и неколебимой жесткостью. Неужели она все еще ненавидит его за все ошибки?
— Боже, милая, неужели у нас все было настолько плохо?
— Ооообоооо…
Он никогда этого не понимал. Она всегда его немного сторонилась. Вот здесь был он и и не мог поделиться всем, что было на душе, а она была там с какими-то своими секретами. Так жизнь была рискованной, но и более интересной. Никогда не знаешь до конца, чего от нее ожидать, и ей тоже нравилось балансировать на краю.
Пару раз он приходил домой и заставал ее в форме чирлидерши. Однажды ей было весело, она была возбуждена, и они занялись этим прямо на полу, грубо и зло, неплохой был матч. В другой раз она сидела на диване рядом с помпонами, оба их школьных фотоальбома были разорваны в клочки, парившие по комнате. Она так рыдала, что ему пришлось принести из кухни бумажный пакет, чтобы спасти от гипервентиляции.
— Рокко, урод, ты еще держишься?
— …
— Жив еще?
— …ааах…
Наклонившись, Клей сплюнул еще крови на коврик. Потом на минуту закашлялся, в глазах плыли золотые и оранжевые потоки. Он сжал баранку крепче, пока кулаки не хрустнули, и огромный комок в груди рассосался.
— Ладно, я спросить хотел…
— Агаааа?
— Ты поимел мою жену до или после, как она умерла?
— Ах…
Внезапно это стало очень важным.
— Давай, поделись со мной, я же стараюсь наладить контакт.
— …нра…
— Еще раз?
— …
