Молиться Перуну? Вот он стоит на требище за теремом, суровый бог Руси, которого Гора сделала когда-то своим богом, которому она, возможно, и ныне готова поклоняться.
Нет, Владимир не будет молиться старым и новым богам Горы, которая вспоила и вскормила убийц Ярополка, он будет служить Руси, которая поддержала, грудью встала за него в этот многотрудный час.
— Хочу, — сказал он, — чтобы богам нашим молились все люди.
И несколько дней и ночей до того на холме, недалеко от Воздыхальницы, рыли землю, готовили требище. Множество древоделов, камнетесов, золотых и серебряных дел мастеров тесали дерево, вырезали статуи, украшали их, расставляли полукругом, перед ними соорудили каменный жертвенник.
В самой середине высился вырубленный из старого, покрытого узлами и прожилками дуба Перун. Мастера-древоделы, которые вытесали его, сделали из дерева длинные, опущенные вниз руки, широкие плечи и высокую, похожую на женскую, грудь, вырезали на его туловище подобие брони, широкий пояс, меч, тул со стрелами, а кузнецы выковали богу большую серебряную голову в шлеме, приделали золотые усы.
По правую руку от Перуна стоял Дажбог, он был гораздо ниже, толстый, с большим животом, со сложенными впереди руками; слева — Стрибог, сделанный из четырехугольного камня, в большой шапке, из-под которой смотрели на все стороны света четыре лица. За ними стояли добрый Бело-бог, злой Чернобог, Волос.
На требище были боги не только Полянской земли. С князем Владимиром пришли воины верхних земель, у которых свои боги. Отныне Киев будет защищать все племена и языки, у каждого из них свои обычаи и боги. На требище стоял бог далекого севера Микоша, у которого было человеческое туловище и бычья голова, Смарагл, которому молились гости из-за Итиль-реки, различные чудища, на которые страшно было смотреть. Суровые, немые, непонятные стояли эти кумиры, вокруг них на высоких кольях белели черепа животных, в воздухе над требищем, чуя добычу, кружилось воронье.
Когда князь Владимир с воеводами, тысяцкими, боярами вышел из ворот Горы и направился вниз, до него донесся крик множества людей, толпой стоявших возле нового требища, сгрудившихся на холмах. Многие даже влезли на деревья.
— Слава, слава князю Владимиру!
На требище уже пылали костры, ржали кони, ревели быки, которых должны были принести в жертву. Жрецы, надев страшные личины,[165] били в бубны и расхаживали среди богов, отсветы костров озаряли суровые лики кумиров.
Крики огромной толпы не умолкали, и Владимир, дойдя до требища, обернулся к своим людям.
— Слава, слава Владимиру! — разносилось в воздухе.
Душа молодого князя взыграла, он был доволен. Кого хотел покорить Ярополк, на кого он надеялся? Вот стоят тысячи ремесленников, кузнецов, древоделов из предградья, простых робьих людей с Подола и Оболони, воины со всех земель Руси, они охраняли и будут охранять старые обычаи, пролили за это много крови и вот собрались здесь, чтобы молиться старым богам, дали роту блюсти старые законы и обычаи.
Он высоко поднял правую руку, и его движение поняли все — князь Владимир с ними, сейчас он будет вместе с ними молиться, сын Святослава Владимир никогда не изменит законам и обычаям отцов своих.
А потом он посмотрел по правую и левую руку, где Должны были стоять князья земель, посадники, мужи лучшие и нарочитые, воеводы и бояре, дружина — еще одна сила.
Их было много: тут были воеводы и тысяцкие, которые пришли с ним с севера, множество воевод, посадников, мужей нарочитых, присоединившихся к ним в дальнем пути, князья земель и мужи, которых прислали в Киев Древлянская, Черниговская, Переяславская земли.
Но князь увидел здесь мало бояр и мужей лучших и нарочитых с Горы, они смело шагали рядом с ним до ворот, а там, как видно, отстали.
«Не хотят молиться Перуну, — подумал Владимир, — что ж, мои люди заставят их уважать старый закон и покон!»
И не было тревоги в душе Владимира — ему казалось, что он выполнил завет отцов своих, что мир и лад снова вернулись в город над Днепром, что властвует ныне и вовеки будет властвовать старый закон и обычай, что умиротворил он не только людей, но и богов их.
— Боги, — обратился он к кумирам, как всегда обращались к ним перед тяжким трудом и после него люди, и поднял руки. — Боги! Я просил вас помочь людям моим.
Благодарю вас, боги, что услышали молитву нашу.
Благодарю вас, что даровали нам победу над врагами.
Боги! Утвердите и впредь труды наши.
Даруйте нам победу на брани и мир на земле!
Главный жрец Перуна закричал неистовым голосом, ударил изо всех сил в бубен, вместе с ним закричали, завопили и забили в бубны еще десятки волхвов; мужи, женщины и дети, которые пришли на жертвоприношение, завопили вслед за ними, воины угрожающе забряцали мечами, ударили в щиты.
Князь Владимир снял с себя оружие, начал приносить благодарственную жертву. Древняя языческая Русь, по закону и обычаю, такому же древнему, как горы и Днепр, молилась богам своим.
Глава девятая
1
Как и прежде, живет древний город Киев над Днепром. Отшумели Гора, предградье, Подол; взвились дымки на склонах гор — там кузнецы варят железо и куют не мечи, а рала; над Глубочицей засыпают рвы, но оставляют валы — так и будут стоять они, Верхний и Нижний валы, вовеки. На торжище у Почайны пылает огонь перед богом Волосом, а из лодий уже выходят заморские гости.
Как и прежде живет Гора. На стенах ее день и ночь стоит стража, время от времени несутся над городом протяжные звуки медных бил. На Днепре и в поле спокойно; перед заходом солнца зажигаются огни во дворищах и в тереме князя; рано на рассвете он спускается в сени, идет со старшей дружиной в трапезную, потом чинит суд и правду в Людской палате, беседует с послами, купцами, воеводами и боярами в Золотой палате.
Сеча окончена, мир пришел в город Киев, но сколько еще нужно сделать, чтобы залечить раны, чтобы ратай свободно вышел в поле пахать.
Когда князь Владимир был у Олафа Скетконунга и нанимал у него дружину, они твердо условились, что свионские воины помогут ему дойти до Киева, а там князь даст каждому воину золота и отпустит их.
Брань с Ярополком окончена, не свионы, а русские воины решили ее успех, это они честно проливали свою кровь за Русскую землю, княжеский стол, за Владимира-князя. Но, одержав победу, князь Владимир выполнил условие — дал свионам золота, якоря, новые ветрила.
Однако они не торопятся оставлять Киев, лодии их стоят в Витичеве, сами воины каждый день приезжают в город, бродят по Подолу, продают на торге всякие заморские диковины, пьют вино, затевают свары, а чуть что — хватаются за мечи.
Князь Владимир зовет к себе ярла Фулнера, и тот рано утром входит в Золотую палату. Князь ждет ярла, в палате сидят воеводы и бояре.
— Я думал, — начинает Владимир, — что ты со своими воинами уже в Русском море.
— Мы выйдем в Русское море, когда рассчитаемся с тобой, княже, — дерзко отвечает ярл.
— Но ведь я дал тебе, Фулнер, золото, якоря, ветрила.
— Мы пробыли в походе дольше, чем ты условился с конунгом Олафом, а скоро уже и осень — мы не сможем вернуться в Свеарике.
— Припоминаю, — говорит князь Владимир, — что ты и не собирался возвращаться в Свеарике по
