Разведка – значит, добывай данные, в схватки вступать не смей. А это не так легко, когда небо кишит вражескими самолетами. Особенно сложно было обнаружить переправы, которые наводились так, что их скрывал слой воды. Сверху смотришь – ничего не видно. И вдруг совершается библейское чудо: танки, автомобили движутся прямо по воде.
Немцы тщательно охраняли переправы. Пробиться к ним без стычек с «мессерами» почти не удавалось. Однако мы свою задачу успешно выполнили, за что заслужили благодарность генерала К. А. Вершинина.
Несколько дней спустя на нашем аэродроме приземлились «аэрокобры», с которыми мы встречались до этого только в небе.
Среди прибывших летчиков выделялся коренастый, с замкнутым, сосредоточенным выражением лица капитан, грудь которого украшал орден Ленина. Это был командир эскадрильи Александр Покрышкин. О нем тогда еще не ходили легенды, но в газетах мелькало его имя. Мы окружили Покрышкина и прибывших с ним летчиков. Начался профессиональный разговор. Нас интересовали буквально все подробности, все детали боевых действий покрышкинцев.
Александр Покрышкин говорил мало, спокойно. Чувствовалось, что он много думает, размышляет, анализирует. За скупыми жестами угадывалась энергия и сила русского богатыря.
От наших гостей мы узнали новость: управлению пятой воздушной армии приказано передать боевые части четвертой армии и убыть в район Курской дуги – на Степной фронт.
– Значит, мы будем воевать вместе?
– Это еще неизвестно,– сдержанно ответил Покрышкин.
Переход в четвертую армию нас не огорчал, даже радовал: ее истребительные части вооружены «аэрокобрами», а это лучше, чем ЛаГГ-3.
Разговор, естественно, перешел на «аэрокобры». Мы подошли к ним, стали осматривать. Удивило устройство кабины: в ней многое было как в легковом автомобиле. Вооружение завидное: 37-миллиметровая пушка, два крупнокалиберных и два малокалиберных пулемета. Гроза!
Покрышкинцы особых восторгов по поводу американских истребителей, поступивших к нам по ленд-лизу, не высказывали, но в целом были довольны ими. От одного из них, встречавшегося с советскими испытателями «аэрокобр», мы узнали довольно интересную историю. Оказывается, первые серии этих машин были неудачными – произошло несколько катастроф из-за «скручивания» хвоста и невозможности вывести «аэрокобры» из плоского штопора. Об этом сообщили американской фирме. Она наспех произвела необходимые доработки и попросила прислать советского летчика и инженера для испытания самолета на месте.
Ответственное задание поручили летчику-испытателю Андрею Кочеткову и инженеру Федору Супруну – брату знаменитого Степана Супруна.
Советские специалисты прибыли в город Буффало, расположенный на берегу Ниагары. Начались испытательные полеты. Центр пилотажной зоны – рядом с Ниагарским водопадом. Пришло время проверки на штопор. И случилось то, что уже не раз происходило в воздушных боях над русскими просторами: машина вошла в плоский штопор и никак не хотела из него выходить. Кочеткову ничего не оставалось, как покинуть ее…
Лишь после этого американцы всерьез взялись за доводку «аэрокобры» и сделали ее такой, какой она сейчас предстала перед нами.
Много любопытного привезли нам неожиданные гости. Жаль только, очень быстро улетели. Расстались мы с ними настоящими друзьями, с надеждой, что впредь будем сражаться с ними крыло в крыло.
Но дальнейшие события пошли совсем по иному руслу.
Во второй половине марта группу летчиков нашего полка на Ли-2 перебросили в Саратов. Оттуда – дальше. По дороге мы попросили пилотов, чтобы они прошли над Сталинградом. Очень уж хотелось посмотреть, что осталось от него после сражения. Тем более что в детстве я бывал в этом городе, ездил в гости к двоюродному брату, работавшему на Тракторном заводе.
То, что мы увидели, потрясло нас до глубины души: черные кварталы сплошных руин, заваленные щебнем улицы, стертые с лица земли парки, разрушенные мосты…
Подумалось, что восстановить город невозможно.
И еще подумалось: а не оставить ли его таким, какой он сейчас есть, как память о великом сражении для всех поколений?
С подавленным, омраченным настроением приземлились на новом месте. Казалось, поднять героический город ничто не в состоянии – такое удручающее впечатление произвели на нас руины Сталинграда.
Тут мы наконец узнаем, зачем нас перебросили в этот район: принимать новейшие советские самолеты Ла-5.
Вот так новость!
Сорок дней – с 17 марта по 27 апреля – мы жили только новыми истребителями. Влюбились в них, так сказать, с ходу.
И не ошиблись. Тупорылый, со звездообразным двухрядным мотором, истребитель развивал скорость у земли более 500 километров в час, имел две пушки, обладал хорошей маневренностью и тяговооруженностью. Смущало лишь то, что он был почти весь из дерева.
Осваивали новые машины интенсивно. Мы страшно уставали, к вечеру буквально валились с ног. Но с утренней зарей снова появлялись на аэродроме. Взлеты, посадки, воздушные стрельбы по конусу. Здесь мне очень пригодились уроки, преподанные Микитченко. Он и сейчас продолжал настойчиво учить нас искусству меткого поражения целей.
– В огне – сила истребителя, – говорил он. Когда Микитченко убедился, что наши пушечные очереди в щепки разносят конусы, стал отрабатывать с нами всевозможные виды маневра. Теперь он внушал всем более совершенную формулу:
– Запомните, сила истребителя – в маневре и огне.
