Летчик-инспектор покорил наши сердца. Мы попросили его рассказать немного о себе. Он ответил коротко:
– Зовут меня Григорий Денисович. Сын шахтера. Воевал на Западном фронте, потом на Калининском. Звание Героя получил в сорок втором году под Москвой. В летчики-инспекторы ушел с должности командира эскадрильи. Есть еще вопросы? Нет. Тогда разойтись на перекур, а я еще кое с кем познакомлюсь.
Он попросил Устинова представить ему летчиков, имеющих на своем счету сбитые самолеты. Дошла очередь и до меня.
Разговор состоялся у нас необычный.
Онуфриенко попросил рассказать о всех трех воздушных боях, в которых мной были одержаны победы. Выслушав меня внимательно, сказал:
– А теперь оцените эти воздушные бои с точки зрения своих промахов и упущений.
Вот тут я и запнулся. Мне до этого и в голову не приходила такая мысль. И никто в полку ее не подсказал. Считалось: победителей не судят!
Онуфриенко как будто прочитал мои мысли:
– Запомните, Скоморохов: победителей судят! И прежде всего – они сами себя. И таким образом как бы очищаются от груза собственных просчетов. Надо уметь видеть свои недостатки и избавляться от них. Самокритичность – первая черта коммуниста. Кстати, вы член партии?
– Нет.
– Пора подумать и об этом. Партийность повышает ответственность перед самим собой, перед людьми. Для вас сейчас это очень важно…
Двадцать минут разговора – и я ушел с ясной программой своей дальнейшей жизни, боевой деятельности.
Бывают же такие люди на свете!
Впоследствии эту встречу я буду вспоминать очень и очень часто. Одно упоминание имени Онуфриенко производило на меня какое-то магическое действие, пробуждало в душе предчувствие каких-то больших для меня перемен, связанных именно с этим человеком.
И действительно, Григорий Онуфриенко стал главным человеком в моей фронтовой биографии, занял в ней прочное место на всю жизнь.
Нас еще сведет судьба с ним на крутых поворотах.
Но сначала мне довелось пережить далеко не радостное событие, связанное именно с Опуфриенко.
Приехав снова в наш полк, он пожелал вылететь на боевое задание на моем самолете.
У него была встреча с «мессерами», он подбил вражеский самолет и вернулся на аэродром.
Быстро сменяю Онуфриенко в кабине, иду на взлет. И вдруг, когда уже колеса оторвались от земли, глохнет мотор. В доли секунды машина оказалась на краю оврага. Я попробовал выбраться из кабины – самолет опускает нос, опрокидывается. Пришлось ждать, пока прибыли мотористы, поддержали истребитель за хвост.
С машиной ничего особенного не случилось – ее быстро ввели в строй. А вот мотор…
Оказалось, что темпераментный летчик-инспектор просто-напросто перегрел его в жаркой схватке. На взлетных оборотах его и заклинило.
Но даже этот случай «работал» на авторитет Онуфриенко. Он учил: в бою побеждают не только тактическим и огневым мастерством, но и умелым владением техникой, способностью брать от нее все, на что она способна.
…Самокритичность – первая черта коммуниста. Партийность повышает ответственность перед самим собой, перед людьми.
Эти слова глубоко запали мне в душу. Но достоин ли я сейчас того, чтобы стать коммунистом? С одной стороны – три сбитых вражеских самолета. С другой – ряд неудач. Правда, все от неопытности. Но коммунист должен служить для всех примером. Значит, надо набраться боевого опыта, а затем уж думать о вступлении в партию.
Таким было мое решение.
Но, оказывается, комэск и парторг тоже думали обо мне, и у них было свое мнение.
После одного из вылетов ко мне подошел Баботин:
– Старший сержант Скоморохов, через неделю у нас партийное собрание. Будем рассматривать заявления о приеме в партию. Пора бы и вам подумать об этом.
– А не рано ли? К такому большому событию нужно как следует подготовиться.
– Мы считаем вас подготовленным к нему.
– Коммунисту ведь не прощают промахов, неудач…
– А разве коммунистов оберегают от них ангелы-хранители?
– Да нет же, они сами созрели для того, чтобы не допускать их…
– Вы не правы, Скоморохов, коммунисты – это люди, созревшие для того, чтобы самокритично оценивать свои действия, учиться на собственных ошибках…
– Значит, я в чем-то не прав…
И все-таки шаг этот чрезвычайно серьезный. А мне лишь двадцать один год. Из них всего шесть лет пробыл в комсомоле. Чем же они ознаменованы? В техникуме был секретарем. Работу комсомольской
