Как-то вернулся назад наш По-2. Летчику было поручено доставить секретные пакеты в штабы полков.
– Страшный туман – не мог пробиться, – доложил он.
Пакеты были из штабов 3-го Украинского фронта и нашей армии. Не доставить их к месту назначения – значит сорвать какую-то операцию, а это грозило большими неприятностями.
Начальник штаба дивизии полковник Д. Русанов велел выполнить приказ любой ценой, отправив летчика на боевом самолете. Выбор пал на меня.
Сунув пакеты за пазуху, я взлетел. Туман – не видно ни зги. Пришел в район полевого аэродрома, а где он – определить не могу, хотя мне приходилось летать сюда на разведку. Вышел на Днепр, пронесся на малой высоте вдоль реки, заметил знакомый глубокий овраг, он и вывел меня почти к месту посадки, пришлось лишь немного довернуть, Сел с трудом, а потом долго соображал, куда рулить – видимость плохая. Вскоре появляется подполковник В. Шаталин – он тогда командовал полком.
– Ты что, приблудился?
– Да нет, пакет вам доставил.
Из бедой мглы выскочил газик командира дивизии полковника А. Селиверстова. Оказывается, не надеясь, что я пробьюсь сквозь туман, он лично приехал сюда.
– Ехать тяжело, а как же вы летели? – удивился комдив.
– Ползком по оврагам, товарищ полковник! – ответил я, и все рассмеялись, приняв мои слова за шутку.
– Разрешите следовать дальше? – обратился я к комдиву. – Надо еще один пакет доставить.
– Выждем немного. Может, распогодится? Часа два спустя, когда снегопад немного уменьшился и видимость чуть улучшилась, Селиверстов сказал:
– Даже сейчас рискованно посылать тебя, а нужно.
– Пробьюсь как-нибудь!
– Ну что ж, давай. Только будь осторожен… в оврагах.
Прежде чем взлететь, решил кое-что уточнить на земле. Мимо Кайдаков проходят шоссейная дорога и линия электропередач на Запорожье, Никополь. Развернул самолет параллельно им. С трудом оторвался от земли. И тут же пошел сильный снег, облепил машину. Набрал высоту метров двадцать пять. Боялся только одного – зацепиться за провода и потерять их из виду.
Помню: к полевому аэродрому примыкает лощина. Но как ее найти? Снег совершенно залепил переднее стекло. Смотреть можно только в боковые, да и то трудно что-либо разглядеть. В такую непогоду я еще никогда не летал. Где же спасительная лощина? Вот что-то темнеет внизу. Лощина? Да, это она! Выпустил шасси, щитки. Вижу – впереди купол церкви. Так и должно быть. Доворот вправо. Посадка. Рулить снова невозможно – дальше носа ничего не видно. Спасибо, товарищи включили прожектора.
Командиром здесь Григорий Денисович Онуфриенко. К нему бы я пробился сквозь огонь ада. Он же был немало удивлен. Смотрел на меня и глазам своим не верил. А когда поверил – только и сказал:
– Не будь рядом самолет, ей-богу, решил бы, что ты пешком притопал.
Утром следующего дня я собирался домой, а полк Онуфриенко отправлялся на штурмовку переднего края противника в районе Кривого Рога. Туда же следовал и полк Шатилина. Вот какая тайна хранилась в пакетах.
Что же касается летчиков нашего полка, то им пришлось срочно заняться совершенно необычным по тем временам делом – обучаться ночным полетам. Большая часть полка во главе с Мелентьевым перебазировалась на полевой аэродром в Павлоград.
Вызвано это было тем, что в Синельникове штаб 3-го Украинского фронта несколько раз подвергался ночным бомбардировкам. Нужно было принимать какие-то меры. К нам прибыл командир корпуса.
– Что будем делать? – спросил он.
– Учиться летать ночью, – ответили мы хором.
– А кто хоть раз был в ночном небе?
– Мне дважды пришлось… за пассажира, – заявил я под общий смех товарищей.
– За пассажира, говорите? Тогда, пожалуй, с вас и начнем. Первый полет в сумерках, а потом – в темноте.
В тот же день был подготовлен старт: разложили костры, расставили ниточкой фонари для обозначения взлетной полосы.
В сумерках никаких затруднений я не испытал. При ночном взлете уклонился в сторону на разбеге. Обошлось благополучно.
Но однажды случилось совершенно неожиданное. Меня вдруг ослепили прожекторные установки нашей системы ПВО. Схватили и не выпускают из своих цепких, ярких лучей. Не хватало еще, чтобы свои зенитки открыла огонь. Пришлось уйти в сторону Запорожья, а оттуда украдкой, чтобы, не дай бог, снова не заметили прожектористы, возвращаться домой.
Не было у нас никакого опыта ночных полетов, не знали мы тогда, что организация их требует четкого взаимодействия с войсками ПВО. Я оказался не единственным летчиком, которому пришлось вступать в единоборство с прожекторами.
На этом наша учеба закончилась – следующей ночью мы уже несли боевое дежурство. Я провел первый в своей жизни ночной бой, в котором лично чуть было не стал жертвой своих зенитчиков. «Хейнкель» рванулся в сторону и выскользнул из объятий прожектора, а мой истребитель тут как тут. И хоть зенитчики были предупреждены о наших действиях, однако еще не умели различать ночью свои и чужие машины – всему нужно учиться – и открыли по мне бешеный огонь. Вырваться из огневого кольца удалось чудом.
